Ведьмины камни (СИ)

– Чего вам здесь надо? Чего вы от нас хотите? По какому праву убили… моего отца? Я убью тебя, кол тебе в хайло!

Видимира трясло от ярости – смешение старых и новых обид породило такую волну гнева, что темнело в глазах.

– Так приди же! – Эскиль, держа в одной руке свой шлем, с издевкой распахнул объятия. – Жду тебя здесь! Ты одолеешь – мы уходим и ничего не трогаем. Ты даже получишь мое снаряжение. Это хорошая сделка – чтобы взять что-то подобное, тебе иначе пришлось бы прогуляться в Грикланд! Я одолею – вы открываете ворота и сдаете городишко. И мне будет принадлежать все, что принадлежит тебе – этот город, дом, все добро и твоя жена! Ладно, няньку можешь оставить себе.

Видимир ответил только бранью; от ярости он плохо понимал подробности, но уяснил, что тот наглец, которого он уже однажды пытался истребить, вызывает его на новый бой, стоя над телом его, Видимира, отца. Месть, и немедленно – вот единственное, о чем он мог сейчас думать. И горе потери, и сама будущая жизнь отодвинулись так далеко, что стали несущественны. До свершения мести никакой жизни, никакой иной мысли у него не могло быть.

– Ты принимаешь условия? – крикнул Эскиль снизу.

– Жди!

Бегом вернувшись к себе в избу, Видимир с помощью пары отроков стал одеваться. От возбуждения дрожали руки, но он был так захвачен своей яростью, что даже не боялся, как бы эту дрожь не приняли за признак страха. Мельком он удивился, почему в избе нет Хельги, но только вспомнил, что сам отослал ее… куда-то. И хорошо. Змей варяжский в ту зиму подбирался к Хельге – и теперь он ее не увидит. Шишку выкуси…

Отчасти ожидая, что Ингвар все же вынудит родичей принимать участие в его походах, после той памятной зимы Несвет и для сына заказал полное снаряжение: варяжский шлем, кольчугу, несколько щитов с умбонами из железа – а не из березового капа, как иногда делают по бедности. Обучал его обращаться со всем этим Халльдор Ель – русин из Силверволла, бывший воспитатель Арноровых сыновей; он прожил в Видимире два года и уехал только после женитьбы молодого ученика. Благодаря ему Видимир мог быть уверен, что умеет все то же, что и его противник. Теперь он не тот отрок, что прятался за углом клети, стиснув в руках дровяной топорик… Теперь он – мужчина, внезапно ставший главой городка. И хотя Эскиль по-прежнему старше и крупнее, у него все же есть надежда на победу.

Вся жизнь Видимира сосредоточилась для него в ближайшей сотне шагов – выйти из дома, пересечь площадь, за ворота, к площадке, где ждет его тот, кто отнимает у него все – честь, родичей, городок, названный его именем. Что будет после того, как они обменяются первыми ударами, Видимир не думал – такое далекое будущее для него не существовало. Нанести врагу этот первый удар – вот все, к чему он сейчас стремился мыслью, духом и телом.

Ворота приоткрылись, выпустили его и тут же затворились снова – варяги были слишком близко. Жители толпились на боевом ходу с этой стороны – вокруг ворот мужчины, подальше, откуда хуже видно, женщины и дети. Со стороны поля никого не было, за теми воротами и склонами никто не следил; вздумай варяги использовать это поединок для отвлечения внимания, они сейчас без труда влезли бы на стены, и никто бы не заметил. Видимирь никогда еще не подвергался осаде, никто здесь не имел опыта ратных дел, а распоряжаться, пока боярский сын готовился к поединку, оказалось больше некому.

Эскиль ждал. Сейчас он выглядел не так, как Видимир его запомнил по той зиме – ни нарядного шелкового кафтана, ни дорогих украшений, даже длинные светлые волосы, которыми он явно гордился, спрятаны под шлемом. Поверх кожаной рубахи был греческий доспех из стальных чешуек. В левой руке красный щит со следами ударов, в правой – дорогой меч-корляг, пока что опущенный концом к земле. Серые глаза пристально смотрят сквозь отверстия полумаски.

При виде противника на лице варяга появилась та же наглая усмешка. Как и в ту зиму, она бесила – так мог бы смотреть Змей Горыныч на мальчика, присланного ему на ужин.

– Эй ты, как тебя там? – Хоть Эскиль и назвал свое имя, Видимир его не помнил. – Эк ты весь в железо-то заковался! Небось и задница в железе!

– Этот панцирь – моя добыча из Грикланда, – не без гордости ответил Эскиль. – Когда-то его носил какой-то греческий стратиг. Но я понимаю, тебе-то неоткуда взять такого. Ты прав, будет смешно, если я стану защищаться железом от такого пискуна, как ты. От цыпленка с клювиком… Погоди.

Он развел руки в стороны, и подскочившие варяги, забрав у него меч и щит, стали расстегивать боковые ремни клибаниона. Вскоре Эскиль уже стоял, вновь готовый к бою, но без доспеха, только в кожаной рубахе и шлеме. Отдав меч, он взял вместо него секиру с торчащим вперед острым углом – будто клюв того ворона, что уносит жертвы для Отца Ратей.

– Никто не скажет, что я убил тебя бесчестно… разве что твоя нянька! – добавил он, ухмыляясь.