Ведьмины камни (СИ)

– Кто хочет попытать счастья, я никого не держу, – отвечал Эскиль. – Бери своих угрызков, Бешеный, и ступай хоть на Силверволл. Но выждать будет умнее. Эйрику тоже от нас мало радости – когда он поймет, что мы просто так не уйдем, то предложит нам выкуп, чтобы мы ушли. А может, его предложит Сванхейд. Мы ведь засели на середине пути, мимо нас нельзя попасть ни на Мерянскую реку, ни на Варяжское море. Мы получим серебра, не проливая своей крови. Серебра у Эйрика много, а голова у меня одна. Тебе-то что, у тебя и одной нет…

– Слышали мы эти песни! – посмеивался Стейнтор Сова. – От Ингвара, этого подлеца, когда греки притащили ему кучку Романова дерьма и он принял ее как выкуп. Он тоже говорил: зачем зря проливать кровь, когда можно взять золото… Вот и взял – мы потом чуть с голоду подохли!

– Здесь – не Грикланд, – напомнил Эскиль. – А я хочу попасть когда-нибудь в Грикланд и заработать там золота. Вон, Хамаль сам слышал, греки обещают по десять литр на человека, кого примут в этерию. Глупо будет погибнуть здесь, в этих болотах.

– Как мы попадем в Грикланд! Ингвар не пропустит нас!

– Может, не сегодня, но пропустит. Когда он устроит свои делишки с Романом, зачем ему будет удерживать нас? Свенельдич объяснял. Ингвар не хочет, чтобы мы попали к Роману слишком рано, а то Роман вообразит, что тот договор ему не нужен, раз у него уже есть войско, то есть мы. Когда Ингвар с Романом свой троллев договор между собой утвердят, нас пропустят в Греческое море. Ингвар еще за нас от Романа серебра получит. И разойдемся по-хорошему.

– Продаст нас, будто челядь!

– Тебя, может, как челядь. Каждый сам себе цену назначает.

– А ты себя кем возомнил – конунгом? Мы тебе не челядь, ты нами распоряжаться не будешь!

– Да я и не собираюсь. Вали куда хочешь, Бешеный, хоть к троллям на рога, мне плевать.

Такие разговоры повторялись нередко. Варяги скучали, зажатые между Мстой и Мерянской рекой. Это пространство, в два перехода шириной с запада на восток, они могли считать своими владениями. Велейв Зола по-прежнему жил с дружиной в Забитицком погосте, чтобы вовремя подать знак, если со стороны Хольмгарда придет войско, но и там пока было тихо. Варяги ездили на лов, иногда делали вылазки в разных направлениях, но в достижимой округе никакой добычи уже не было. Все больше звучало голосов за то, чтобы покинуть это место и двинуться дальше на восток, к еще не тронутым селениям, полным скота, женщин, мехов и серебра.

– Наш уговор с Ингваром не запрещает нам искать новой добычи, – напоминал Гримар, когда трое вождей толковали о своих делах наедине, в Эскилевой избе. – Он же сказал: возьмете сколько хотите, и все это будет ваше. Так почему не взять больше?

– Не думаю, что Эйрик и Арнор Камень так же просто пустят нас в Силверволл, как сюда. Если мы там покажемся, они созовут всех мужчин и бросят против нас.

– И что? Чего ты испугался, Тень? – буркнул Хамаль. – Я стар, я не собираюсь жить вечно! Лучше погибнуть и заслужить себе достойные похороны, чем сидеть тут в болоте и жарить лягушек!

– Я не спешу, – обронил Эскиль. – Я все-таки надеюсь сначала побывать в Миклагарде, чтобы в Валгалле было о чем рассказать!

– Не свисти, Тень! – усмехнулся Гримар. – Не хочешь ты ни в какой Миклагард. Ты хочешь устроить здесь себе королевство – такое же мелкое, как твоя доля королевской крови. Вот, уже и дань собираешь.

– Надо же с чего-то начинать! – небрежно ответил Эскиль.

– Это все из-за той девки! Я еще в Хольмгарде той зимой тебе говорил – отвяжись от нее, добра не выйдет! Она, видать, утащила с собой твои яйца…

– Захлопни пасть, Берег! – в тихой ярости рявкнул Эскиль. – Я выменял ее на тебя, если ты забыл, а иначе ты сейчас уже проехал бы полпути к Булгару, но не не как торговец, а как товар!

День за днем варяги скучали все больше, и все громче раздавались голоса за то, чтобы идти дальше на восток или даже на запад.

– Если ты так боишься Эйрика, пойдем на Хольмгард! – восклицал Сёльвар Бешеный, разогретый медовой брагой.

Несколько дней назад удалось раздобыть пару бочонков прошлогоднего меда – немалая удача. Стоял жаркий летний вечер, в доме было очень душно даже при широко открытой двери и всех оконцах, и варяги вытащили лавки во двор. Сидели, полуодетые, держали на коленях чаши из местной добычи – деревянные, обитые по верхнему краю полосками серебра, вырубленными из дирхемов. Уцелевшие куры ходили прямо под ногами, выклевывая что-то в пыли.

– Ой, вот каждый раз одно и то же! – отвечал Эскиль. – Как найдется что выпить – оглянусь, а вокруг меня сплошь великие воины! Мужи несравненной славы, глядь, да, Сварт? Вот, жду, когда опять чьей-нибудь головой перегородку пробьют.

Но Сёльвар не унимался.

– В Хольмгарде сидит не Эйрик, там сидит баба, да еще и старая! – в хмельной удали разорялся он. – Старухи Сванхейд ты ж не боишься, или как? А, Тень? Или она подолом помашет, ты и обгадишься со страху?

– Он теперь любого подола боится, с тех пор как пожил с той большеглазой! – крикнул кто-то из хирдманов.

– Это все та сучка! – поддержал Сёльвар. – Это она тебя испортила!