Ведьмины пляски

Любит же народ смотреть на истязания других! Толпа собралась загодя. Люди толкались, стремясь подобраться ближе к цепочке солдат. Тут были и мужчины, и женщины, даже дети. Видимо, последние смотрели на порку в назидание, чтобы сами не натворили во взрослой жизни бед. Переминаясь с ноги на ногу, зрители шушукались и вертели головами, силясь разглядеть тюремный возок. Едва он показался - сегодня меня везли на телеге, - как толпа резко хлынула к краю площади со злорадными криками: 'Везут!'

Мне было страшно. Вцепившись в конвоира, я не хотела вылезать. Пришлось. Тычок в спину, пара крепких слов - и вот я уже стою у лестницы на помост, попеременно в ужасе смотрю то на жаждущую крови толпу, то на палача в традиционном кожаном фартуке, но без маски. Это дородный бородатый мужчина, шире и выше меня раза в два, не меньше. Такой и пополам перешибить может. В руках у него розги. Он пробует их на себе - легонько стегает по ногам. Рядом вертится мальчишка-помощник. Востроносый, угловатый, напоминает ощипанного цыплёнка.

Глашатай зачитывает решение суда и спускается с помоста. Теперь пришла моя очередь.

Медленно, стараясь выиграть время, вдруг помилуют, поднимаюсь по ступеням и отдаю накидку мальчишке. Теперь надо снять платье и лечь на скамью. Все эти премудрости мне поведали загодя, видимо, чтобы не испортила древний ритуал.

Видя, что я добровольно раздеваться и ложиться на лавку не собираюсь, в дело вступают солдаты. Один ловко держит, другой стаскивает одежду и заваливает на скамью.

Руки крепко привязывают, теперь я могу только дрыгать ногами.

Тем не менее, мне повезло, толпа мало что увидит. У нас приговорённых раздевали и подвешивали.

Палач задирает подол рубашки, истязание начинается.

Удары будто разъедают кожу. Зад болит и горит нестерпимо. Пытаюсь отвлечься подсчётами, но после второго же удара сбиваюсь и кричу. Палач - знаток своего дела, стегает неожиданно, хлёстко, резко и по разным местам.

Наконец всё закончилось.

Меня развязали и тут же потеряли всяческий интерес.

Подвывая от боли, едва держась на ногах, я кое-как натянула платье. К горящему заду прикасаться боялась: мнилось, будто с него содрали кожу.

Теперь предстояло доковылять до временного пристанища под перекрёстным обстрелом презрительных, торжествующих и просто любопытных взглядов.

Я шла, низко опустив голову, постаравшись максимально закутаться в накидку. По щекам текли слёзы.

Никогда ещё меня так не унижали, никогда ещё так я не любила нашу цивилизацию. Какая романтика Средневековья? Улюлюканье толпы и сальные взгляды мужчин, обсуждающих, какая у меня попка и ляжки, и как хорошо бы это самое со мной во всех позах? Благодарю покорно! Хочу домой, не желаю умереть в Галании, пусть даже от старости.

Захлопнув дверь, с облегчением перевела дух. Слава богу, хозяйка куда-то запропастилась, иначе тут тоже бы хлебнула позора.

Жаль, у Свена заживляющей мази нет, не помешало б смазать. Можно, конечно, купить у знахарки, благо деньги есть, не мои, правда, но для этого нужно снова выйти на улицу. Ни за какие коврижки!

Поохав, намочила тряпицу и приложила к многострадальному месту. И тут же взвыла. Значит, точно до крови. Поглядела на ветошь и убедилась - пара красно-бурых пятен есть.

Поднялась наверх с твёрдым намерением пролежать попой кверху весь день.

Разумеется, Свен не спал. На пороге же наткнулась на его пристальный взгляд.

- Больно?

Признаться, не ожидала подобного вопроса. Свен меня пожалел?!

Вздохнула и кивнула.

- Покажи!

- Издеваетесь?!- тут же обрушила на мага всю накопившуюся злость и обиду. - Тоже зрелища захотелось?

Свен засопел и неуклюже, едва не упав, сел. Его качало, голова упорно клонилась к подушке. Пошарив за спиной слабой, подрагивающей от напряжения, рукой, маг подложил опору под поясницу и с облегчением откинулся на неё. Всё это он делал со страдальческим выражением лица мужчины, который тщательно скрывает собственную слабость. То есть присутствовали и подёргивающиеся, плотно сжатые губы, напряжённые лицевые нервы, замедленность движений.

Злость сразу прошла. Не издевается Свен, действительно переживает, иначе бы лежал и скалился. Ему ведь намного хуже, нежели мне: и рёбра, и рука, и голова, и грудь, и ноги...

- Я не Первосвященник и не его величество, большего сделать не мог. И так врал под присягой, а это грех, Иранэ.

- Спасибо, - покаянно опустив голову, подошла и встала перед кроватью.

А ведь я так Свена и не поблагодарила, думала только о себе и Андреасе. Вот, даже свидания собралась добиваться, пирог вкусный испечь... Свинья ты неблагодарная, Ирка!

- Неженка ты! - вздохнул Свен. - Из-за порки слёзы в три ручья. Малые дети и то не плачут. Показывай давай. Вылечить не вылечу, а совет дам.

Что-то стало привычным задирать перед магом юбки. Волновало только, как бы ни показать больше необходимого.

- Не стесняйся, видел уж всё, - буркнул Свен, когда сжала ноги.

Когда, как?.. Ну да, когда бельё стащил и на фертильность проверил.

Маг с минуту смотрел, потом коснулся рукой, прокомментировав: