Ведьмоловка

Она подошла вплотную и дотронулась до его правого плеча. В её глазах танцевали лунные блики. Десять или даже двенадцать в каждом. Другая рука коснулась его пальцев, стиснутых в кулак от волнения, и они разжались. Девочка положила ему на ладонь что-то твёрдое и округлое.

— Я буду расти? — прошептал мальчик. — Теперь-то я вырасту? Правда?

— Ты вырастешь, — пообещала девочка и, чуть помедлив, добавила. — Валера.

Рука исчезла с плеча. Девочка снова повернулась и продолжила свой путь. Валерка понял, что должен остаться. Он смотрел ей вслед, а на душе отчего-то было очень грустно. Он стоял долго. Валерке даже стало казаться, что он всегда стоял на этой дорожке. Но Валерка знал, что это не так. Сказка не бывает бесконечной. Даже та, где есть ведьмы. Наверное, сказка заканчивается для того, чтобы дать начаться следующей сказке. Тоже красивой и удивительной. Тоже чуть грустной, а может быть ослепительно весёлой. Другой истории, которая ещё не пришла, но уже спешит на смену той сказке, где ведьма уходит за горизонт, всё-таки вспомнив давно забытого мальчишку.

Сзади раздались шаги. Это пришли друзья. Валерка посмотрел на свою ладонь. Там лежала конфета в блестящей обёртке. Название на конфете отсутствовало. Обёртку испещривали красно-жёлтые зигзаги, а по центру красовался маленький рисунок Валеркиного вездехода.

— Ого! — похвалил Борис. — Может внутри новый вездеход?

Но внутри оказалась просто конфета. Бледно-лиловая, как платье ведьмы. Похожая на сливовую карамель.

— Какой бы ни был подарок — это подарок, — непонятно высказалась восьминожка и добавила. — Обернитесь. Вам предстоит ещё один выбор.

* * *

Трое ворот предстали перед друзьями.

Первые сверкали золотым сиянием. Из-за открытых створок доносился жар, словно за ними дышал жаркий ветер пустыни.

Центральные ворота отливали малахитом. Сквозь щель явственно чувствовалась болотная сырость и запах плесени.

Последние окутались голубым дымом. От них ощутимо веяло прохладой.

— Так какие? — спросила восьминожка.

— Эти, — Борис безоговорочно показал на третьи.

— Тогда в путь, — разрешила восьминожка.

На этот раз Павлик благоразумно пристроился последним.

Миха, шагавший впереди, уже занёс ногу над порогом, как вдруг остановился.

— А они сразу за мной не закроются?

— Они общие для вас всех, — раздался издалека голос восьминожки, рассыпался стеклянными горошинами, развеялся едва слышными отголосочками и затерялся, превратившись в лесное эхо.

Павлику показалось, что все они забрались в огромную морозилку. Ничего не было видно, кроме холодного непроницаемого голубого тумана. Когда Павлик начал замерзать, дунул тёплый Южный Ветер и унёс туман. Дунул, но ничего не сказал на прощанье.

Друзья оказались в своём собственном дворе. В дальнем глухом углу, где начинаются лабиринты гаражей.

«Это и есть другой мир? — подумал Павлик. — Но ведь ничего не поменялось. Ну ни капельки! Или изменились мы сами?»

Одним прыжком Валерка подскочил к бетонной плите и вытащил свою игрушку. В тот же миг из-за поворота вынырнул Митька. Увидев вездеход в руках хозяина, Митька замер и пронзил Павлика жалким, затравленным взглядом.

Закуток наполнила тяжёлая тишина. Наконец, Миха нехорошо усмехнулся и гулко постучал костяшками правой руки по левой ладони. Умный Борис отвернулся в сторону. Он не любил разборок. Тем более, неизбежных разборок. Павлик переводил растерянный взгляд с Михи на Бориса и совершенно не знал, что сказать. Валерка тоже молчал — он думал.

Он вспоминал, как гордо он смотрел на всех ребят, держа в руках вездеход, впервые вынесенный во двор. Как грело его чувство неповторимости той великой минуты, что такое чудо положено иметь только ему, Валерке. Одному во всём городе.

Вездеход снова был у него в руках, но тепло не появлялось, словно Валерка так и остался стоять в створе Прохладных Ворот.

Теперь он думал, что Митьке никто никогда не привезёт вездеход с симпозиума. Потому что нет у него отца. А если б и был, то не все отцы ездят на симпозиумы, да ещё на такие, где продаются сверхсовременные новинки технической мысли. И, может, грело когда-то Митьку чувство творящейся несправедливости, как грело оно Валерку, стоявшего перед стеклянным замком, ещё нетронутым. И не сломал ведь Митька вездеход. Вон, ни одной царапинки. Просто, играл иногда. А сейчас Валерка имеет полное право вмазать Митьке. А не Валерка, так Миха вмажет. Но почему-то Валерке этого уже не хотелось.

— На! — Валерка протянул обретённое сокровище временному владельцу.

Митька испуганно замотал головой.

— Возьми, — Валерка шагнул вперёд и сунул игрушку в Митькины руки.

— Не! Я не могу, — замотал головой Митька и вернул вездеход. — Можно лучше мне приходить и играть с ним? Хоть иногда?

— Можно, — чётко сказал Валерка. — Хоть каждый день.

И, чтобы не сделать обратного шага, утвердительно кивнул.

* * *

Борис исчез в своём подъезде, затем скрылся Валерка. Павлик добрался до седьмого поворота. Дальше он должен идти один. Но Миха не спешил домой.

— Посидим, — предложил он, мотнув головой в сторону лавочки.