Ведьмы из Броккенбурга. Барби 2 (СИ)

Нет, не стали мы с этой братией сближаться. Не только не цепляли их, но и вообще старались в стороне держаться, даже не заходили в те трактиры, в которых рейтары собирались. Они сами по себе, мы сами по себе. Так и жили.

Морщишься? Морщись, паскуда. Давай-ка мы тебе в баночку рому плеснем, за упокой души. Души тебе, понятно, не полагается, сморчку, но хоть плавать веселее…

Да, жили мы так с месяц или около того. И жили скверно, признаться. Пули у нас над головами не свистели, брехать не стану. Раз в неделю, может, сиамцы легкую бомбарду невесть какими тропами к городу подтащат и саданут пару раз без прицела, куда черти пошлют. Только десяток стекол переколотят да пару прохожих посекут. Ну, мы в ответ из своих двенадцатифунтовок, что в форте, джунгли пару раз окучим, может, дежурные вендельфлюгели еще в воздух поднимем, чтоб огоньком сверху залили, только сиамцы к тому моменту уже со своей пушчонкой удрать успеют. Короче, не война, а какие-то мальчишеские проказы.

То ли расслабились мы от этих проказ, то ли проклятое болото размочило изнутри, а может, это вино все рисовое… Как бы то ни было, стали мы понемногу сдавать. Глупости делать, порядки нарушать, и вообще вольно держаться. Забыли, что к чему. И первый пострадал от этого Артур Третий.

Он был храбрец, наш Артур. Ветеран трех компаний, в Сиаме грязь хлебал с шестьдесят пятого, побольше нашего. Всегда осторожен был, взведен, как курок на мушкете, а тут расслабился, значит, отпустил поводья на миг… Приглянулось ему озерцо одно, Пхут Анан, к северу от Банчанга, ну и напросился он с разведчиками в патруль, даже у коменданта разрешение выхлопотал. Вроде бы место для батареи присмотреть, а на самом деле просто развеяться и в воде поплескаться. После нашего болотного сидения любая прогулка в радость.

Только не довелось ему с той прогулки вернуться, сморчок. Ехал он замыкающим, в арьергарде, значит, но в какой-то миг не удержался, съехал с тропы. То ли лошадь из ручья напоить, то ли цветок ему какой в чаще почудился… Только из седла выбрался, как вокруг него ветви зашевелились. Минута — и вокруг уже дюжина сиамцев стоит, кто с копьем, кто с ножом, кто с пищалью дедовой. Обступили, что крысы, только зубы желтые скалят. И понятно, к чему.

Он за мушкет — щелк! — а мушкет-то разряжен, пороха на полке нет. Он за пистолеты — клац! клац! — а заряды-то и отсырели. Расслабился наш Артур, подточило его болото проклятое. Мы, артиллеристы, народ бесстрашный, адским пламенем при жизни опаленный, противника бояться не приучены… Схватился он за шпагу — и в бой.

Мы потом на том месте у реки полдюжины мертвых сиамцев нашли, все переколоты как мыши. А самого Артура нет — будто сквозь землю провалился. Два дня мы с разведчиками там кружили, но ни черта, конечно, не нашли. Решили, что желтокожие дьяволы утащили его в чащу и там утопили по-тихому в болоте. Паскудно, но что попишешь.

Тогда мы еще не знали, что у сиамцев к нам, пушкарям из Банчанга, изрядный счет накопился. Очень уж много их желтомордого брата мы в том году из своих пушчонок пожгли и покалечили. Сиамцы его не убили, лишь обезоружили, а после накинули удавку на шею и утащили тайными тропами, а следы так замаскировали, что ни одна ищейка не отыщет.

Через неделю мы нашли его, нашего Артура. И не потому, что искали.

Услышали чьи-то стоны, и не вдалеке, вообрази себе, а в сотне-другой клафтеров от городских стен. Сперва колебались, не ловушка ли, но голос показался нам знаком, решили проверить. Ножи в зубы, зажгли потайные фонари, сапоги тряпьем обвязали, чтоб не звенели — у нас уже был опыт по этой части, подковались мы в джунглях…

Нет, это была не засада. Это был Артур Третий, терпеливо ждущий нас в джунглях. Живой. Только не сразу мы его признали. Отчего? Да все просто. Симамцы из него «Хердефлиген» сделали.

Знаешь, что такое «Хердефлиген», сучонок? Дьявол, ни хера ты не знаешь, только зенки свои пучишь… Это такая специальная сиамская штука для нас, бледнокожих. Такой фокус, понял? Для нас, бледнокожих. У них, сук узкоглазых, много таких фокусов, но тогда мы еще не знали, что это такое — «Хердефлиген»…

Сперва пленному переламывают кости в руках и ногах, чтоб сбежать не мог. Выбирают в чаще пень побольше покрепче и привязывают к нему. А после кормят мёдом до отвала. Пичкают, пока из ушей не полезет, а брюхо не надуется как барабан. Потом прокалывают кожу на ладонях специальной заговоренной щепкой, на которой начертано имя демона, а между лопаток рисуют сажей сигил.

Часа два или три он ничего и не чувствует, только смеется блаженно от сытости, не замечая боли, да мочится под себя, думая, что легко отделался. Он еще не знает, что такое «Хердефлиген». А потом живот его разбухает, точно овсом набитый, и с каждым часом делается все больше. И еще он начинает ворочаться и чесаться спиной о дерево, потому как зуд его страшный одолевает. Только не от меда это, гнилушка ты никчемная. От мух.