Ведьмы из Варбойс. Хроники судебного процесса

Если бы сильный мужчина в добром здравии боролся с такой бурей и противостоял таким ударам хотя бы час, а не как она, по полдня кряду или дольше, то неудивительно, если бы он после с месяц болел, а то и умер. Столь удивительно страдал этот ребенок. Но теперь она лишилась возможности извне помогать своему телу и сохранять жизнь, поскольку рот был замкнут. В связи с этим со всех сторон посыпались призывы решиться на какой-нибудь опыт или эксперимент, как часто поступали прежде в подобных случаях. И чаще всего поминали многократно повторенные девочкой слова о том, что ей станет лучше, как только она отправится в Варбойс или хотя бы на милю в ту сторону. Поэтому, сопровождаемая своей тетей госпожой Пикеринг, она была поднята и усажена на лошадь, где немедленно сильно возрадовалась (будто поняла, что происходит) и, делая знаки руками, указала лошади идти.

Затем, проехав почти милю, хотя и не ровно, по направлению к Варбойс, но именно по пути, которым прибыла оттуда в Тичмершскую рощу, она очнулась (никто из сопровождавших не заметил, когда это случилось) и начала бурно веселиться. Ее зубы тогда же разжались, и она заговорила: «Я еще и мили не проехала! Я на верном пути! Скоро я буду здорова!» Вскоре, уже проехав с добрую милю (как можно было подумать), она протерла глаза и пришла в себя, сказав, что выздоровела, но была чрезвычайно изумлена тем, куда попала, почему, а также тем, кто ее сопровождает и странностью места. Потом, когда слезала с лошади, у нее восстановилась нога, которой нельзя было пользоваться на протяжении трех недель. После чего она попросила у своей тети благословения в молитве Богу. И так гуляла далее в прекрасном добром самочувствии. Ей принесли еды, которой она немного вкусила. Пила также с большой готовностью и охотой. Взяла молитвослов и прочла в нем большой фрагмент, но только достигла слова «Сатана», волнение сотрясло ее и стало выламывать ей плечи. При виде такого коварства дьявола не было больше и речи о ее возвращении домой. Она была буквально захвачена, дрожала плечами, руками, телом, будто все это у нее перемешалось. Наконец она встала, обратив лицо в сторону нашего дома, ее глаза закрылись, ноги отнялись, зубы плотно сжались, а живот начал вздыматься и набухать, как бывало раньше, когда случался припадок.

Впоследствии, когда она выезжала из нашей рощи как бы в сторону Варбойс и ей не говорили, чтобы не расстраивать, о возвращении, она была здорова и весела, без каких-либо признаков раздражения. Но это до тех пор, пока продолжали идти или стоять. Лишь поворачивали назад к дому, она немедля погружалась в ваши руки, будто внезапно упав в обморок, сражаясь между жизнью и смертью, и стихала так некоторое время, пока полностью не ослабевала, если только в тот же момент ее снова не повернуть лицом обратно. Сделав так, будто разбудив спящего, вы вернете ее в прежнее состояние. Все это было не раз проверено многими, как следуя пешком, так и верхом. В конце концов ничего не помогало, и мы в большой печали уносили ее обратно тем же путем, что принесли. Без чувств и движений дитя выглядело мертвым, но выражение на лице сохраняла ласковое и милое. При всех этих ненастьях цвет ее кожи, от природы бледный, не менялся.

Вечером, несмотря на козни и беды, милостью Божьей она смогла как раньше попить молока через птичье перышко, хотя и не без некоторых подтяжек и выправлений, поскольку зубы оказались сомкнуты плотнее, чем прошлый раз. Так она оставалась сосущей, подобно грудному младенцу, и не могла принимать дома никакой пищи, нормальной и твердой, но только ту, что проходит через ствол птичьего пера.

Когда ей приносили еду, она делала знаки к выходу, указывая туда, где собирается очнуться. На следующий день после обеда ее вынесли ровно к тому же месту (как можно было понять, определив длинами землемерного жезла[19]), где она и очнулась, будто после долгого сна, немного потерев глаза, вздохнув и дважды потянувшись. Это были обычные признаки того, что она приходит к своему естественному состоянию. Там она очень охотно, с хорошим аппетитом поела к собственному удовольствию и радости присутствовавших. Однако только она насытилась и собралась воздать благодарение [Богу], тут же Сатана явился в своем образе, поскольку трудится, чтобы препятствовать и мешать добрым деяниям, и как бы выкрал речь из ее уст, перерубив их пополам, начав извивать и скручивать части и члены девочки так, что та не могла вымолвить ни единого доброго слова, и чем лучше было слово, тем мучительнее было его произнесение.