Ведьмы танцуют в огне

Он говорил что-то о том, что из-за войны всё дорожает, а деньги, наоборот, дешевеют. Что пьяные солдаты на дорогах хуже разбойников, что податей с каждым годом становится всё больше…

Запивая обильные яства вином, она быстро захмелела и начала рассказывать толстому торговцу, имя которого даже не запомнила, о своей тяжёлой жизни. Она рассказывала, что идёт в Бамберг одна, пешком, что ей холодно, что её родителей арестовала инквизиция…

Толстяк слушал и кивал головой, а потом вдруг попросил извинения и ушёл. Хэлена сначала обрадовалась, что больше не будет видеть эту рожу, однако вскоре он вернулся, неся в руках замечательный пуховый платок.

— Я, конечно, не могу освободить твоих родителей, но хоть спасу от холода, — сказал он. — Вот, настоящая турецкая шаль.

И он протянул платок Хэлене. Она, конечно, посопротивлялась для вида, но всё же приняла подарок. Шаль была легка, как облако, и грела не хуже любимой кошки.

Она рассказывала торговцу ещё о чём-то, что-то сочиняла, врала, жаловалась. А потом он пригласил её к себе. И Хэлена согласилась. Рассказывая по пути о своей нелёгкой судьбе, она последовала за ним в снятое жилище. Там он набросился на неё, как разбуженный зимой медведь-шатун, повалил на хлипкую постель. Хэлена не сопротивлялась.

Когда он наваливался на неё своей тушей, размазывал губами слюни по её лицу, она лежала спокойно, уставившись в потолок и терпела. Потом он отвалился, как напившаяся крови пиявка, и захрапел. Хэлена лежала ещё какое-то время, пока хмель не начал выветриваться из её головы. И когда опьянение спадало, его место заполняло отвращение. Оно жгло изнутри, вставало комком в горле.

Хэлена медленно сползла с постели и нашарила своё платье. Одевшись, она взяла шаль и хотела было уйти, но остановилась. Её отвращение стоило больше, чем обильный ужин и тёплый платок. Она нашла одежду толстяка и принялась рыться в карманах, извлекая оттуда талеры и гульдены. Потом она нашла и его кошелёк, и перстень с драгоценным камнем. Однако отвращение только усилилось. Теперь она чувствовала себя не просто дешёвой кабацкой шлюхой, но ещё и воровкой.

Она поборола это чувство и вышла на улицу. В дёргающемся свете масляного фонаря она увидела крестьянина, который выводил лошадь из стоила.

— Здравствуйте. Куда вы направляетесь? — вежливо спросила она.

Крестьянин повернул к ней заросшее редкой бородой лицо, осмотрел сверху до низу, а потом ответил:

— На юг, через Тюрингский лес в Бамберг. Хорошо поторговал брюквой, вот, еду пустой, — он развёл руками и улыбнулся.

— Подвезёте меня?

— Садись.

Так она покинула постоялый двор. В темноте они выехали на тракт и крестьянин начал рассказывать, что он сам не из Бамберга, и из деревеньки неподалёку, что брюква в этом году уродилась отменная. Потом он говорил что-то про то, как лучше ухаживать за ней, когда садить и поливать…

Хэлена не слушала его. Едва взошло солнце, как он замолчал. Тогда она достала книжицу Эбенхольца и продолжила чтение.

«2 Мая 1630

Сегодня Фридрих познакомил меня с Готфридом Айзанхангом, о котором отзывался как о надёжном, хоть и недалёком исполнителе воли Церкви. Он говорил, что Готфрид может хорошо послужить делу инквизиции, однако уточнять, как именно, не стал.

Айзанханг оказался мрачным молодым человеком в чине сержанта. Когда он провожал меня из ратуши, нас чуть не разорвала толпа людей».

Дальше Эбенхольц скучно описывал события из своей жизни в Бамберге, перечислял всех людей, с которыми знакомился. Хэлена пролистала страницы назад, чтобы узнать, что происходило до того, как он встретился с викарием, и нашла: