Ведьмы за границей

– Ха! – сказала Матушка Ветровоск. – Вот именно, что народная песня! Знаю я эти ваши народные песни. Ха! Бывает, слушаешь милую песенку про… про кукушек, скрипачей, соловьев и все такое прочее, а потом оказывается, что она про… про нечто совершенно иное, – хмуро добавила она. – Народным песням нельзя доверять. Они от тебя только этого и ждут.

Маграт оттолкнула лодку от скалы. Течение медленно пронесло их мимо.

– Я знаю песню про пару синичек, – сказала Нянюшка Ягг.

– Эм-м… – вмешалась Маграт.

– Ага, небось начинается с синичек, а потом оказывается, что это какая-нибудь метафера, – сказала Матушка.

– Эм-м, Матушка…

– Хватит с меня и того, что Маграт рассказала про майские шесты и что они там символизируют, – сказала Матушка и добавила с тоской: – А ведь мне нравилось разглядывать майские шесты весенним утром.

– Кажется, река становится немного бурной, – сказала Маграт.

– Не понимаю, почему люди не могут просто оставить все как есть, – сказала Матушка.

– В смысле очень бурной, правда… – сказала Маграт, обходя острую скалу.

– А знаешь, она права, – сказала Нянюшка Ягг. – Стало немного укачивать.

Матушка глянула через плечо Маграт, куда течет река. Выглядела она какой-то обрезанной – такой вид обычно навевает ассоциации, например, с отвесным водопадом. Лодка теперь неслась быстро. Спереди доносился глухой рокот.

– Про водопад нам ничего не говорили, – сказала она.

– Небось решили, что мы его и так не пропустим, – сказала Нянюшка Ягг, собирая свои пожитки и вытаскивая Грибо со дна лодки за шкирку. – Гномы вообще скупы на сведения. Хорошо еще, что ведьмы летать умеют. Да не страшно, у нас же есть метлы.

– У вас есть метлы, – сказала Матушка Ветровоск. – А мне как мою завести на лодке? Где мне тут бегать и прыгать, а? И перестань так суетиться, ты сейчас лодку перевер…

– Убери ноги с дороги, Эсме…

Лодка опасно накренилась.

Маграт решила, что ее час настал. Когда волна окатила лодку, она выхватила палочку.

– Не волнуйтесь, – сказала она. – Я воспользуюсь палочкой. Думаю, я уже ею овладела…

– Нет! – взвыли Матушка Ветровоск и Нянюшка Ягг в унисон.

Раздался гулкий влажный звук. Лодка изменила форму. А также цвет. Он стал веселеньким оранжевым.

– Тыквы! – крикнула Нянюшка Ягг, плавно погружаясь в воду. – Опять чертовы тыквы!

Лилит откинулась в кресле. Лед по берегам реки работал не так хорошо, как зеркало, но ей этого хватало.

Что ж… Девчонка-переросток, бледная моль, которой впору не быть феей-крестной, а просить крестную о помощи, и с ней пожилая поломойка, которая напивается и любит попеть. И палочка, которой дура-девчонка не умеет пользоваться.

Это раздражало. Более того, это унижало ее. Наверняка Дезидерата и госпожа Гоголь могли бы добиться куда большего. Твое величие зависит от могущества твоих врагов.

Конечно, там еще была она. После стольких лет…

Конечно, она согласилась. Потому что их всегда должно быть трое. Это важное число в сказках. Три желания, три царевича, три бодливых козлика, три загадки… три ведьмы. Дева, мать и… эта, третья. Вот о чем одна из древнейших историй.

Эсме Ветровоск никогда не понимала сказки. И не понимала, насколько реальны отражения. Иначе она уже, наверное, правила бы миром.

– Вечно ты глядишь в зеркала! – проворчал голос. – Как меня бесит, что ты вечно глядишь в зеркала!

Дож, чьи стройные ноги были затянуты в черные шелка, устроился в кресле в углу. Лилит обычно не пускала никого в свое зеркальное гнездо, но формально это был его замок. К тому же он был слишком тщеславен и глуп, чтобы понять, что происходит. Она в этом убедилась. По крайней мере, ей так казалось. В последнее время он, кажется, начал что-то понимать…

– Не понимаю, зачем тебе это, – ныл он. – Я думал, магия – это просто указываешь на что-то, и вжух.

Лилит надела шляпу и поглядела в зеркало, поправляя ее.

– Это более безопасный способ, – сказала она. – Самодостаточный. Используя магию зеркал, не нужно полагаться ни на кого, кроме себя. Потому-то никто не смог завоевать мир с помощью магии… пока. Они пытались черпать ее из… других мест. А у этого есть цена. В зеркалах же ты не должен никому, кроме собственной души.

Она приспустила вуаль с полей шляпы. Вдали от защитных зеркал она предпочитала скрываться за вуалью.

– Не выношу зеркала, – пробормотал дож.

– Потому что они говорят тебе правду, милый.

– Это жестокая магия.

Лилит поправила вуаль, придав ей форму.

– О да. Зеркала дарят тебе всю власть. Больше ее взять неоткуда, – сказала она.

– А болотница черпает ее в болоте, – сказал дож.

– Ха! И оно однажды заберет ее. Она не ведает, что творит.

– А ты ведаешь?

Вопрос ее уязвил. Он начинал ее раздражать! Она ведь и правда тут хорошо поработала.

– Я понимаю сказки, – сказала она. – Вот и все, что мне нужно.

– Но ты не привела мне девушку, – сказал дож. – Ты обещала мне девушку. А потом все кончится, я смогу спать в обычной постели, и не будет больше никаких чар и отражений…

Но даже хорошая работа порой заходит слишком далеко.