Ведьмы за границей

– Вот как? – удивился он. – Так, наверное, в ваших краях называют глупых старух?

«Дарагой Джейсон и все асталъные, – писала нянюшка Ягг. – Претставляите, ани здесь панятия ни имеют кто такие ведьмы, вот какие ани атсталые в ихних заграницах. Адин тут Нахамил Эсме и ана едва ни вышла ис Сибя, пришлось нам с Маграт паскарее увадитъ ее веть дастатачно проста заставить ковото думать што ево в кавота привратили вобщем патом непреятностей не оберешся. Ты же помниш што было кагда тибе пришлось итти капать прут для господина Уилкинса штобы он мог там жить…»

Ведьмам наконец удалось отыскать свободный столик в таверне. Зал был битком набит самыми разными людьми. Таверну наполнял громкий шум, периодически переходящий в крик, дым стоял коромыслом.

– Гита Ягг, что ты там опять царапаешь? Ты мне на нервы действуешь, – рявкнула матушка.

– Здесь обязаны быть ведьмы, – сказала Маграт. – Ведьмы есть везде. Значит, должны быть и в загранице. Ведьмы повсюду водятся.

– Как тараканы, – добродушно заметила нянюшка Ягг.

– Все-таки стоило заставить его поверить, что он лягушка… – пробормотала матушка.

– Нет, Эсме, мы абсолютно правильно поступили, что увели тебя оттуда. Нельзя же так просто ходить по улицам и заставлять людей верить, будто они во что-то превратились. Пускай они грубияны, пускай не знают, кто ты есть, но зачем же так круто? – покачала головой нянюшка Ягг. – Ты что, хочешь, чтобы все вокруг на четвереньках прыгали?

Несмотря на многочисленные угрозы, матушка Ветровоск еще никогда никого не превратила в лягушку. Она считала, что гораздо менее жестоко, зато куда приятнее и технически проще, поступить по-другому. Можно оставить обидчика человеком, но сделать так, чтобы он считал себя лягушкой. И прохожим, опять-таки, развлечение…

– А мне всегда было жаль господина Уилкинса, – сказала Маграт, мрачно сверля взглядом столешницу. – Он так жалобно ловил мух языком… Аж сердце разрывалось.

– Надо было думать, что говоришь, – парировала матушка.

– А что такого он сказал? Что ты заносчивая старая сплетница? – простодушно осведомилась нянюшка.

– Против критики я никогда не возражала, – ответила матушка. – Ты меня знаешь. Я на критику не обижаюсь. Никто не может сказать, будто я обижаюсь на критику…

– И правда не может, – подтвердила нянюшка. – Если не хочет потом пузыри пускать.

– Просто я не выношу несправедливости, – продолжала матушка. – И прекрати ухмыляться! Да и вообще, не понимаю, чего так переживать? Ну походил он пару дней лягушкой, что, беда большая?

– А госпожа Уилкинс говорит, что он до сих пор сам не свой до купания, – ввернула Маграт. – Мол, плавание теперь стало его любимым занятием.

Некоторое время стояла унылая тишина.

– Может, здешние ведьмы совсем по-другому выглядят? – безнадежно предположила Маграт. – Ну там, одеваются иначе, летают на чем-то другом…

– Ведьмы бывают только одного рода, – сказала матушка. – Нашего.

Она обвела взглядом комнату. «Конечно, – думала она, – если кто-то, допустим, не пускает сюда ведьм, так люди могут о них и не знать. Кое-кто, наверное, очень не хочет, чтобы ему мешали. Но ведь нас она пустила…»

– По крайней мере, здесь тепло и сухо… – начала было нянюшка.

Тут один из стоящих за ее спиной завсегдатаев таверны, запрокинув голову, громко расхохотался и случайно плеснул ей на спину немного своего пива.

Нянюшка что-то пробормотала себе под нос.

Маграт увидела, как обидчик собрался сделать очередной глоток, поднес кружку к губам и вдруг, выпучив глаза, уставился на ее содержимое. Судорожно отшвырнув от себя кружку, он протолкался сквозь толпу посетителей и опрометью выскочил на улицу, держась за горло.

– Что ты сделала с его пивом? – спросила Маграт.

– Мала ты еще, чтобы все тебе рассказывать, – пробурчала нянюшка.