Ведьмы за границей

— Другая крёстная? — удивилась Маграт.

— У каждого человека должно быть две крестные, — пояснила Элла. — Хорошая и плохая. Впрочем, ты сама ведь всё знаешь. А ты какая из них?

Мысли Маграт лихорадочно заметались.

— О, я хорошая… — наконец выдавила она. — Определённо хорошая.

— Забавно, — нахмурилась Элла. — То же самое утверждает и та, другая.

Матушка Ветровоск сидела в своей особой позе — со сдвинутыми коленями и прижатыми к бокам локтями, позволяющей ей в наименьшей степени контактировать с окружающим миром.

— Вкуснее ничего не едала, — сообщила нянюшка Ягг, до блеска подчищая тарелку чем-то очень похожим на хлеб. Во всяком случае, матушка искренне надеялась, что это было хлебом. — Эсме, ты непременно должна попробовать хоть капельку.

— Положить ещё, госпожа Ягг? — спросила госпожа Гоголь.

— Если не трудно, госпожа Гоголь. — Нянюшка ткнула матушку Ветровоск локтем в бок. — И в самом деле пальчики оближешь, Эсме. Точь-в-точь как жаркое.

Госпожа Гоголь склонила голову набок и взглянула на матушку.

— Думаю, госпожа Ветровоск отказывается вовсе не из-за пищи, — промолвила она. — Скорее, ей не нравится обслуживание.

По лицу нянюшки Ягг пробежала тень. Чья-то серая рука забрала её тарелку.

Матушка Ветровоск негромко кашлянула.

— Вообще-то, я ничего не имею против мертвецов, — сказала она. — Многие из моих ближайших друзей уже умерли. Просто это вроде бы как-то неправильно, чтобы мертвецы расхаживали как ни в чем не бывало.

Нянюшка Ягг покосилась на фигуру, накладывающую в её тарелку уже третью порцию загадочного варева.

— А что ты на это скажешь, господин Зомби?

— Такова жизнь, госпожа Ягг, — откликнулся зомби.

— Вот! Видишь, Эсме? Он не против. Уж наверняка здесь ему куда лучше, чем целыми днями лежать запертым в тесном гробу.

Матушка тоже поглядела на зомби. Он был — или, если быть совсем точным, раньше был — высоким симпатичным человеком. Строго говоря, он и сейчас был таким же, правда создавалось впечатление, будто он только что прошёл через комнату, сплошь затянутую паутиной.

— А как тебя зовут, мертвец? — спросила она.

— Я зовусь Субботой.

— Что-то похожее я уже слыхала… — задумчиво протянула нянюшка Ягг. — У тебя братьев случаем нет? Которых бы называли по остальным дням недели?

— Вроде нет, госпожа Ягг. Один я такой.

Матушка Ветровоск пристально посмотрела ему в глаза. Они были куда более разумными, чем глаза подавляющего большинства людей, которых принято называть живыми.

Она смутно представляла, что каким-то образом можно превратить мертвеца в зомби, хотя этой областью ведьмовства ей никогда не хотелось овладевать. И тем не менее, для подобного превращения требовалось нечто большее, чем внутренности каких-нибудь странных рыб и таинственных корешков: покойник должен хотеть вернуться в мир живых. Должен обладать какой-то невероятно сильной мечтой, желанием или целью, которые позволили бы ему преодолеть власть самой могилы….

Глаза Субботы горели.

Наконец она пришла к некоему решению. И протянула руку.

— Очень приятно познакомиться, господин Суббота, — кивнула она. — И я с удовольствием попробую это замечательное блюдо.

— Оно называется гумбо, — подсказала нянюшка. — И в него кладут дамские пальчики.

— Я отлично знаю, что дамские пальчики — это сорт помидоров, так что спасибо тебе большое за подсказку, — парировала матушка. — Не настолько уж я тёмная.

— Ладно, ладно, только попроси, чтобы тебе положили побольше змеиных голов, — ухмыльнулась нянюшка Ягг. — Это самое вкусное.

— Змеиная голова? Вот о таком не слышала. А это что за овощ?

— Знаешь, ты, наверное, просто ешь, и всё, — вздохнула нянюшка.

Они сидели на скособоченной деревянной верандочке, выходящей на болото, что простиралось позади хижины госпожи Гоголь. С ветвей окружающих деревьев свисали длинные бороды мха. В зеленых зарослях жужжали какие-то невидимые насекомые, а по воде мягко расходились в стороны клинообразные волны.

— Должно быть, после захода солнца здесь особенно приятно, — заметила нянюшка.

Суббота неуклюже уковылял в дом и вернулся с самодельной удочкой. Насадив на крючок наживку, он закинул удочку прямо с веранды. И сразу вроде как выключился — вряд ли кто может посоревноваться в терпении с зомби.

Госпожа Гоголь откинулась на спинку своего кресла-качалки и раскурила трубку.

— Когда-то это был великий город, — промолвила она.

— И что с ним случилось? — спросила нянюшка.

А у Грибо тем временем были большие неприятности с петухом Легбой.

Во-первых, птица никак не желала пугаться. Грибо способен был привести в ужас большинство созданий, движущихся по поверхности Плоского мира, даже созданий значительно больше себя по размерам и от природы весьма свирепых. И тем не менее, ни один из давно проверенных приёмчиков, как то: зевки, взгляды и, самый действенный, медленная улыбка — не срабатывал. Легба лишь надменно смотрел на него, высокомерно задрав свой клюв, и делал вид, будто роет землю, на самом деле демонстрируя длиннющие шпоры.