Ведьмы за границей

— Но, госпожа Гоголь, а ты-то как вписываешься во всё это? — спросила вдруг матушка. — Не в обиду будет сказано, но, на мой взгляд, уж тебе-то здесь, на болоте, должно быть всё едино, кто правит во дворце.

Впервые с тех пор, как они познакомились, госпожа Гоголь явно смутилась.

— Барон был… моим другом, — пояснила она.

— А, — понимающе кивнула матушка.

— Но должна отметить, что он тоже не очень-то жаловал зомби. Говорил, что мертвецам следует предоставить заслуженный покой. Однако никогда на этом не настаивал. В то время как этот новый…

— Не увлекается подобными штучками, да? — сказала нянюшка.

— О, думаю, как раз наоборот, — фыркнула матушка. — Иначе и быть не может. Может, твоя магия его не интересует, но готова поклясться, что он буквально окружён волшебством.

— Странный вывод, — промолвила госпожа Гоголь.

— Обычный, — возразила нянюшка. — Ты, насколько я могу судить, женщина смелая и не стала бы мириться со всем происходящим, если б только нужда не заставила. По-моему, есть куча способов решить все проблемы. Небось, если бы тебе вдруг кто-то пришёлся не по душе, у него могли бы ноги внезапно отняться или в сапоги к нему заползла бы какая-нибудь незваная змея…

— А то и хулигатор забрался бы под кровать, — вставила матушка.

— Всё правильно. У него есть защита.

— Вон оно что!

— Могущественная магия.

— Помогущественнее твоей, что ли? — спросила матушка.

Возникла долгая и мучительная пауза.

— Да.

— Ага.

— Во всяком случае, сейчас мне с ним не справиться, — добавила госпожа Гоголь.

Снова последовала пауза. Ведьмы крайне не любят признавать своё бессилие. А если уж приходится делать это перед коллегой по ремеслу…

— Судя по всему, ты сейчас тянешь время, — доброжелательно заметила матушка.

— Копишь силы, — прибавила нянюшка.

— У него очень могущественная защита, — сказала госпожа Гоголь.

Матушка откинулась на спинку стула. Когда она снова заговорила, это были слова человека, который кое-что придумал, но прежде хочет выяснить, что знают другие.

— И какого рода? — спросила она. — Какого именно?

Госпожа Гоголь сунула руку куда-то в подушки своей качалки и, немного пошарив там, вытащила кожаный кисет. Раскурив трубку, она выпустила в утренний воздух клуб голубоватого дыма.

— Госпожа Ветровоск, тебе часто в последнее время доводилось смотреться в зеркало? — спросила она.

Матушкин стул так резко качнулся назад, что ведьма едва не опрокинулась с веранды в чернильную болотную трясину. Слава богам, в заросли лилий слетела только шляпа.

Матушка ещё успела заметить, как шляпа плавно опускается на воду. Какое-то мгновение она плавала на поверхности, а потом…

…Её взяли и сожрали. Невероятно большой аллигатор быстро захлопнул челюсти и самодовольно уставился на матушку.

Представилась замечательная возможность сорвать на ком-нибудь свою злость.

— Моя шляпа! Он схавал мою шляпу! Один из этих твоих хулигаторов сожрал мою шляпу! Это была моя шляпа! Прикажи ему, и пусть немедленно отдаст!

Матушка Ветровоск сорвала с ближайшего дерева кусок лианы и принялась хлестать им по воде.

Нянюшка Ягг отпрянула.

— Эсме, ты что делаешь?! Совсем с ума сошла?! — дрожащим голосом воскликнула она.

Аллигатор чуть подался назад.

— Никто не запретит мне отлупить эту наглую ящерицу!

— Лупи себе на здоровье, — примирительно сказала нянюшка. — Но, может, всё-таки не змеей?

Матушка поднесла кусок лианы к лицу и всмотрелась. На неё испуганно уставился средних размеров трехполосный болотный коитус. Он прикинул, уж не цапнуть ли матушку за нос, но решил, что лучше не связываться, и крепко стиснул челюсти в надежде, что сумасшедшая женщина поймет намёк. Матушка Ветровоск разжала руку. Змея шмякнулась на дощатый пол веранды и поспешно уползла.

За все это время госпожа Гоголь даже не пошевелилась в своем кресле. Когда все немного поуспокоились, она повернулась к Субботе, который всё так же молча следил за удочкой.

— Суббота, сходи и принеси госпоже её шляпу, — велела она.

— Да, госпожа.

Матушка недоуменно нахмурилась.

— Ты посылаешь его прямо в пасть к хулигатору? — недоверчиво спросила она.

— Он же мёртвый, — резонно указала госпожа Гоголь.

— Конечно. Но быть мёртвым и без того плохо, а так ему придется быть мёртвым в виде кусочков, — ответила матушка. — Господин Суббота, право, не стоит утруждаться!

— А как же твоя шляпа? — удивилась госпожа Гоголь.

— Шляпа? — переспросила матушка, — Ну, это… это ведь была всего-навсего шляпа. Но чтобы посылать человека, пусть даже мёртвого, прямиком в пасть хулигатору? И ради какой-то там шляпы?

Нянюшка Ягг с ужасом слушала матушкины слова.