Ведомые (ЛП)

К сожалению, мелкие, жалкие победы не приносят удовлетворения.

Когда беру чашку и взбираюсь на один из стульев, он присылает сообщение. Очевидно, я потеряла всякий стыд, потому что бросаюсь к телефону.

Его слова как удар в грудь.

Солнышко: Уехал на несколько дней по делам. Уже предупредил остальных. Увидимся в Риме. Веди себя хорошо с моими мальчиками.

Несколько дней? Уже предупредил всех?

Обескураживает, насколько я расстроена. Как это... больно.

Так не пойдет. Он делает свою работу, а я готова топнуть ножкой, как обиженный ребенок.

Прикусывая губу, отвечаю.

Софи: В твое отсутствие устраиваю вечеринку с группой в твоем автобусе.

Очевидно, что быть мелочной еще не значит выбыть из игры.

Его ответ приходит незамедлительно.

Солнышко: Хорошо. Тебе не стоит быть одной. Пускай Джулс все запишет на мой счет. Или найди черную кредитку, которую я засунул в ящик с носками.

Это... это... Я сжимаю зубы. Даже не могу подобрать ругательство, которым могу его обозвать. Оплачивает мою вечеринку, как будто он мой отец. Иди, Софи. Веди себя хорошо, пока меня нет. Однако он ведет себя мило. Святая подливка, он согласился впустить людей в свой автобус. Или он поймал меня на блефе?

Софи: Отлично. Но не полезу в твой ящик с носками. Я могу перепутать цвета, и что тогда ты будешь делать?

Непримиримый придурок с легкостью отвечает.

Солнышко: Переберу носки. Повеселись, Болтушка. Тебе это пойдет на пользу. Увидимся через несколько дней.

И вот так просто он ушел.

Мне нужно задушить это липкое чувство в зародыше. Отложив телефон, я допиваю кофе и иду одеваться. Больше не собираюсь хандрить. Мне нужно планировать вечеринку.

Габриэль

Локоть попадает мне в скулу. Белым светом, как вспышка фотоаппарата, за веками взрывается боль. Проходит через меня, звенит в ушах. Пинок в бок заставляет отшатнуться.

Вокруг насмешки и крики, пятно из лиц. Мне это знакомо. Это удовольствие от насилия и алчности подпитывает меня с самого детства как молоко с тостом, намазанным маслом.

Прилетает еще один удар. Я отхожу и уклоняюсь от него. Блокирую новый коленом. Возьми себя в руки. Сфокусируйся.

Мой противник ожесточен, вероятно, дерется каждую ночь. В молодости я был лучше него, но теперь меня смягчила комфортная жизнь. И все же я знаю, сколько смогу выдержать. Нужно измотать его, подождать, пока устанет. Хотя придется вытерпеть несколько ударов.

Синяки можно спрятать, а вот открытые раны и разбитые губы — уже другая история. На боях это моя вторая ночь. Я уже избит. Если появится еще больше повреждений, придется отдалиться от Софи слишком надолго.

Софи. Софи ударили в лицо. Дважды.

Ярость пульсирует горячим пламенем, пронизывает меня.

Сдерживай ее.

Новым ударом задевает челюсть. Будь это профессиональный бой, меня бы уже нокаутировали. Однако мы участвуем в любительском развлечении, сражаясь друг с другом в чистой белой гостиной — мраморные полы, окна во всю стену выходят на гавань — пока скучающие богачи смотрят.

Это извращение. Попахивающее привилегиями. Кровь забрызгивает белые кожаные стены.

Мне насрать на них. Все, в чем я нуждаюсь — это боль.

Передо мной испанец, высокий, стройный и быстрый. В моей голове он меняет обличие. Теперь это фотограф, жирный и приземистый, тот, что ударил Софи.

Я дал слово не мстить. Она взяла с меня обещание не причинять ему боли.

Я и не буду. Но этому мужику? Он хочет драки.

Ярость, беспомощность и ебаное разочарование нарастают. Гнев становится холодным и бесшумным.

Мой кулак соприкасается с мясистыми мышцами и костями. Это другой вид боли — яркое, чистое освобождение.

Снова и снова. Контролируемые удары. В лицо, коленом в почку, локтем в челюсть.

Пот, горячая кожа и металлический привкус крови. Твердая плоть под костяшками пальцев. Я наслаждаюсь этим.

В драке есть определенный момент, когда ты перестаешь быть человеком. Становишься машиной. Больше никаких мыслей, только реакция, полагаешься на мышечную память и технику.

Мы сталкиваемся, сцепляемся и отталкиваемся. Он отступает, прежде чем атаковать.

Удар с разворота в челюсть прекращает бой.

Мой противник отлетает и с грохотом падает на пол.

Он остается лежать, грудь вздымается, голова опущена.

Раздаются аплодисменты. Вырывая меня из тумана, они раздражают слух.

Я стою, вдыхая и выдыхая. Мое тело пульсирует, горит. Это ощущение чистое и реальное, я подобрался к облегчению настолько близко, насколько смог.

Никто не подходит ко мне, теперь они знают лучше.

Кто-то помогает моему противнику встать.