"Ведро незабудок" и другие рассказы

Приезжавшим просто отдохнуть он, по апостольскому правилу, позволял три дня побездельничать и покупаться. Но потом посылал на послушания. Если кто-то неоднократно нарушал заведенный порядок, изгонял, несмотря ни на какие проклятия и угрозы.

В Васкнарве я получил первый серьезный урок практического богословия. Убедился в том, что Бог есть, что Он рядом и всегда готов помочь. Стоит лишь сделать шаг навстречу Ему, как Он сделает десять шагов навстречу тебе и, как любящий Отец, все простит, утешит и исцелит. До Васкнарвы я получал другие уроки: ходил в семинарский храм и слушал по средам замечательные проповеди ректора епископа Кирилла (нынешнего патриарха).

В Васкнарве я узнал, что есть и другая проповедь. Жизнь отца Василия сама действенная проповедь христианского служения.

А его ежевечерние беседы и рассказы тоже были своеобразной проповедью — бесхитростной и мудрой. Он просто рассказывал о том, что видел, чему был свидетелем, на какую мысль его навел тот или иной случай. Он учил народ приглядываться ко всем проявлениям жизни:

— Смотрите вокруг внимательно и читайте книгу, написанную Самим Господом Богом. Только внимательно читайте. У меня вот нет времени смотреть по сторонам. Только ваши физиономии вижу. Но и от вас многому учусь. А вчера наблюдал за мальчишкой с удочкой. Сидит и на поплавок смотрит. А что такое поплавок? Это же мне подсказка, что поп должен быть ловок. Ловким. Господь первыми призвал рыбарей. И многие чудеса у Него были связаны с рыбной ловлей. И статир из рыбы достали. И сто пятьдесят и три больших рыбины, по глаголу Его, вытащили апостолы. А ведь без Него трудились впустую. И рыба, «ихтиос», была тайным знаком христиан. Вот и каждый священник тоже рыбак: из моря греха вылавливает погибающие души и должен вести их ко спасению. Так что мне, попу, на роду написано сидеть у Божией реки и следить за поплавком.

Отец Василий показал, что духовный мир реален. И главное — что вера и любовь живы в нашем безлю- бом, катящемся в пропасть мире. И только эта вера удерживает нас от окончательной гибели.

Я был у отца Василия пять раз. Дважды гостил у него по месяцу. Один раз привозил к нему двух священников из Омской епархии — с ними я познакомился во время съемок фильма о Сибири. В последний раз навестил его с одной знакомой. Она хотела привезти к нему больного сына. Мы сидели в его каморке. Нам подавала чай молоденькая девушка с очень приятным кротким лицом.

Когда она вышла, батюшка спросил меня:

— Не узнал?

— Кого?

— Любушку.

— Какую Любушку?

— Ту самую, которая десять мужиков заваливала.

— Десять — не видел, а четверых точно валила, как малых деток. А где она? Что с ней?

— Да вот же она.

В комнату снова вошла миловидная барышня. Она улыбнулась:

— Не помните меня? А я вас помню. И за Петю вашего молюсь.

— Ну, конечно, помню, — сказал я не раздумывая.

Но поверить в то, что это та самая Любушка, с лицом топориком и глазами, сведенными к переносице, никак не мог. У этой девушки и лицо было как лицо: худенькое, но не остренькое. И глаза на месте. Даже довольно широко расставлены.

— Вот, — сказал торжествующе отец Василий. — Пожила со мной годик, помолилась — и гляди: враг оставил. Причащается спокойно. Никаких приступов. Красавица! Я ей и женихов подыскал. Не хочет. Говорит: Христова невеста.

Оленька тоже выздоровела. Подвизается в одном из монастырей. Марковна вскоре умерла. Перед смертью позвонила мне, сказала, что просит прощения и скоро «уйдет домой». Я жалею, что почти с ней не общался. Иногда встречал ее в питерских храмах на престольных праздниках. Время от времени вижу батюшкиных пасомых. Ведут они себя в храмах тихо.

Когда Эстония отделилась от России, несколько раз собирался навестить батюшку. Да так и не собрался. Один раз с Гдовской стороны Чудского озера долго смотрел на крест восстановленного отцом Василием Ильинского храма. Хотел подъехать поближе к берегу, но не пустили пограничники: запретная зона. Граница. Грустно.

Часть 3. Постскриптум

Об отце Василии Борине и о том, как жилось в его неординарной обители, я хотел давно написать. Хотел, но побаивался. Духовник Пюхтицкого монастыря архимандрит Гермоген вообще не советовал без нужды появляться в Васкнарве. Для людей без серьезного

духовного опыта общение с батюшкиными постояльцами чревато большими опасностями.

Портрет священника всегда будет не полон, если не почувствуешь его сердца, не поживешь под его водительством. Я не уверен, что несколько теплых бесед с батюшкой и сравнительно долгое наблюдение за ним позволило мне описать его абсолютно точно. Да простит меня отец Василий (Царство ему Небесное!) и те, кто был ближе меня к нему, если я согрешил против истины. Мои реконструкции его речей, конечно, не расшифровка диктофонных записей. Воспроизвел, как запомнил. Я старался передать атмосферу и запомнившиеся факты. Многого не стал описывать. Да и нельзя это поверять ни бумаге, ни компьютеру.