Ведун Сар

Монсеньор Викентий совсем недавно достиг цели, к которой стремился всю свою жизнь. Волею сиятельного Ореста он стал понтификом Рима, сменив на этом месте ушедшего в мир иной Льва. Замена была далеко не равноценной, это признавали как иерархи церкви, так и патрикии Вечного Города. Монсеньора Льва нельзя было не уважать за его беспорочное служение Христу и Риму, тогда как с его преемником дело обстояло наоборот. Никто не мог припомнить за Викентием дела, которое пусть и с большой натяжкой можно было назвать богоугодным. Зато за ним тянулся такой шлейф слухов и преступлений, что у многих благочестивых христиан волосы вставали дыбом при одном упоминании его имени. В одном только нельзя было отказать Викентию — в умении устраивать свои дела. Его ненавидели и презирали все служители церкви, но именно этот честолюбец занял место человека, которого многие почитали святым. Монсеньора Викентия не смущал шепоток недовольства за спиной, он уверенно принялся наводить порядок не только среди служителей церкви, но и среди паствы, в последнее время отбившейся от рук. Сиятельный Орест доверял Викентию как самому себе. Именно понтифик правил Римом в его отсутствие, а префект Евсорий выполнял при монсеньоре лишь роль ширмы, безропотно подписывая все эдикты, которыми Викентий искоренял ересь, заполонившую огромный город. Последним громким деянием Викентий был снос дворца Туррибия, на что не мог решиться даже Орест. Римская чернь глухо зароптала, но тем и ограничилась, к облечению многих почтенных мужей, среди коих Дидий занимал далеко не последнее место. Увы, бывший комит финансов поторопился с выводами, и доказательством этой ошибки как раз и являлся призрак несчастного Скрибония вдруг возникший в его спальне среди бела дня. Видимо, Викентий своими необдуманными действиями нарушил устоявшееся равновесие, результатом чего и явился новый прорыв нечистой силы из мира того в мир этот. После смерти божественного Олибрия многие вообразили, что Скрибоний не призрак, а просто ловкий мошенник, морочивший голову патрикиям и черни. Однако Дидий был среди тех чиновников империи, которым сиятельный Орест поручил разобраться в сомнительном деле. Увы, сведения, собранные высокой комиссией, повергли в ужас не только легковерного Дидия, но скептически настроенного монсеньора Викентия, который лично допрашивал людей, хоронивших убитых в ту страшную ночь. Почти все они, и рабы, и клибонарии, и оба трибуна очень хорошо запомнили пучеглазого сенатора. Запомнили, как вырывали мертвого ребенка из его рук, как рыли для сенатора яму, как спихнули туда его тело и как засыпали это тело землей. Более того, трибун Сильвестр даже указал высокой комиссии могилу, где был похоронен Скрибоний, однако его тело обнаружить так и не удалось. Зато на дне ямы нашли памятную многим застежку сенатора, которой он скреплял тогу на плече. Тут уж ни у кого, включая монсеньора Викентия, не осталось никаких сомнений в потусторонней природе призрака, переполошившего Рим. И сейчас, глядя на сидящего в двух шагах от него Скрибония, Дидий силился понять, почему призрак во всем подобен человеку. Почему он сопит как человек. Почему он пьет вино, потягивается и зевает. Почему от него пахнет чесноком, словно от простого смертного. Как такое вообще возможно?!

— Я видел твою могилу, сенатор, — с трудом выдавил из себя Дидий. — Я даже держал в руках твою серебряную застежку.

— Да, — кивнул Скрибоний. — Скорее всего, там я ее и обронил. Странно только, что застежку не сняли могильщики, засыпавшие меня землей.

— Значит, тебя все-таки закопали? — с ужасом спросил Дидий.

— А что еще прикажешь делать с мертвецом, — пожал плечами Скрибоний.

Дидию вдруг стало плохо. Да и кто бы на его месте сохранил присутствие духа, находясь на расстоянии вытянутой руки от восставшего из могилы покойника, даже если тот во всем подобен живым.

— А зачем ты копался в моей могиле?

— Это не я, — в испуге замахал руками Дидий. — Что ты! У меня бы духу не хватило, чтобы потревожить покой умершего. Это все Викентий, он никак не мог поверить в твою смерть.

— А в свою смерть он поверит? Как ты думаешь, Дидий?

— Не знаю, — икнул от испуга бывший комит.

— В таком случае, проводи меня к нему.

— В каком качестве? — задал ненужный вопрос Дидий и сам оторопел от своей смелости. Шутка сказать, он не только беседовал с призраком, но еще и ставил ему условия.

— Ты представишь меня как трибуна, прибывшего от сиятельного Ореста с радостной вестью о победе.

— А разве Орест победил?

— Гроза под Медиоланом разразится через несколько дней, но триумфатор уже известен, так что ты, Дидий, не покривишь душой.

— А если я откажусь? — взбрыкнул патрикий, обмирая от страха.

— Это твой последний шанс, Дидий, хоть как-то искупить свою вину, — печально вздохнул сенатор. — Не я дал тебе его, а тот, которому я обязан всем.

— Князь Ужаса и Тьмы? — с трудом вымолвил Дидий трясущимися губами.

— Скорее патрикий печали, — горько усмехнулся Скрибоний. — Тот, который мог бы стать всем, но предпочел забвение призраку власти. Я приду к тебе вечером, Дидий. Будь готов.