Ведун Сар

— Местный куриал, — любезно ответил Марк. — Будет лучше, если Эврих приедет на встречу с небольшой свитой.

— А если он откажется?

— Тем хуже и для него, и для тебя.

Дидий за время переговоров с готами уже успел присмотреться к брату верховного вождя. Благородный Эврих был человеком честолюбивым, но тщательно скрывал этот порок от окружающих. На словах он всячески подчеркивал свое почтение к брату, но делал это, по мнению Дидия, слишком часто. Создавалось впечатление, что за всей этой словесной шелухой скрывается глубокая неудовлетворенность умного человека, вынужденного перебиваться на вторых ролях. Поговаривали, что в свое время именно Эврих нанес роковой удар рексу Торисмунду и тем расчистил путь к власти своему брату Тудору. Но человек, убивший родича однажды, вполне способен на это преступление и во второй раз. Правда, между Торисмундом и Тудором имелась существенная разница: Эврих был братом первому только по отцу, а второму еще и по матери. Именно поэтому Дидий сомневался, что сиятельному Ратмиру удастся склонить хитрого Эвриха к бесспорно преступному деянию, осуждаемому как богами, так и людьми. Тем не менее Дидий набрался смелости и передал просьбу префекта Галлии надменному готу. Эврих так долго и пристально разглядывал римского посла, что тому стало не по себе.

— А я полагал, что ты, высокородный Дидий, преданный друг Ореста.

— Меняются обстоятельства — меняются и привязанности, — пожал плечами комит финансов.

— В этом ты прав, — задумчиво произнес Эврих.

— Мне кажется, что готам выгоднее договориться с сиятельным Ратмиром, чем бросать ему открытый вызов. Ведь за спиной префекта стоят русы Кия, почитаемые не только венедами, но и многими вашими старейшинами.

— А ты уверен, что Ратмир хочет договориться с моим братом Тудором?

— Я уверен в другом — он хочет договориться с тобой.

— Верховным вождем племени является мой брат!

— Меняются приоритеты — меняются и правители, — неожиданно сорвалось у Дидия с языка.

Эврих захохотал, доказав тем самым собеседнику, что умеет ценить шутку. Однако глаза его при этом оставались серьезными. Дидию даже показалось, что этот молодой, но далеко не наивный человек уже принял решение. Однако он пока не готов делиться своими мыслями ни с Дидием, ни с кем-либо еще.

— Отличная печенка, — сказал Эврих, облизывая пальцы. — За что я вас, римлян, люблю, так это за умение готовить. В этом деле вы непревзойденные мастера.

— В таком случае, уважаемый рекс, я прошу тебя принять от меня скромный дар — повара, который приготовил это понравившееся тебе блюдо.

— Беру, — качнул лобастой головой Эврих. — Но только после того, как ты покинешь Арль, высокородный Дидий. Мне бы не хотелось, чтобы ты испытывал в этом городе даже маленькие неудобства.

Дидий не пытался следить за Эврихом, отлично понимая, чем может обернуться для него чрезмерное любопытство. Тем не менее по некоторым косвенным данным он определил, что встреча опального префекта и брата верховного вождя все-таки состоялась. Эврих неожиданно потерял интерес к переговорам с римлянами о судьбе города Арля, чем, кажется, удивил корректора Глицерия.

— Предстоит большая охота, дорогой друг, — криво усмехнулся Дидий. — А для природного гота травля зверя занятие не менее важное, чем политика.

О большой охоте говорили все обитатели Арля, даже те, кому участие в ней не грозило. Дидий оказался среди избранных, получивших приглашение принять участие в кровавой забаве из уст самого рекса Тудора. И хотя комит финансов не числил себя заядлым охотником, он все-таки после недолгих размышлений взгромоздился в седло. Свита римского посла состояла из мрачного корректора Глицерия и пяти клибонариев, взятых для почета, а отнюдь не в целях безопасности, как пояснил готским рексам Дидий.

— А зачем тебе понадобилась телега с продовольствием? — криво усмехнулся рекс Труан. — Неужели тебе мало того мяса, что сейчас бегает по лесу?

— А специи? — удивился Дидий. — Не говоря уже о вине. Я надеюсь убедить тебя, благородный Труан, что мясо кабана, приготовленное в молодом вине, приправленном травами, — блюдо столь изысканное, что способно удовлетворить даже самый капризный желудок.

— Кабана я тебе обещаю, высокородный Дидий, — сказал Труан под смех веселых охотников, — но если твой повар оплошает, я буду считать тебя хвастуном.

Готы, даже отправляясь на охоту, не забывали об опасности. И боялись они, естественно, не диких зверей. Более пятисот конных дружинников, облаченных в доспехи, сопровождали верховного вождя. Правда, сам Тудор доспехами пренебрег. Однако на поясе у него висел широкий кинжал, а к седлу была приторочена боевая секира, не раз выручавшая рекса в самых кровопролитных битвах. Безоружным в этой толпе воинственных варваров был только комит финансов, бросивший рогатину и охотничье копье на телегу.