Ведущая на свет

Ну конечно. Уйдет Мэтьюс, как же. Если и была в Лимбе девчонка, которой парень давал меньше проходу, чем Дэймон своей Анне, то точно не в Лондонском подразделении.

Вот и сейчас, он сидел у двери, из-за которой доносился патетичный голос штатного экзорциста, вычитывающего соответствующую молитву, и морщась потряхивал головой — действием святого слова задевало и его, но тем не менее не уходил. Ждал.

Генрих сгреб Дэймона за грудки, вздернул на ноги и с размаху толкнул к стене. Бес раздосадованно взвыл, на чистом инстинкте хлестнул Генриха по запястью удлиннившимися от вспышки адреналина когтями, но виновато заскулил, услышав зарождающийся в груди исчадия рык. Меньше всего Генрих сейчас был настроен на болтовню, коей отличался этот паскудный, но все же подающий надежды подопечный Агаты.

— Где она? — рычит Генрих отрывисто. Без имен, без званий, этому щенку все было понятно и так. — Вы ушли на смену вместе. Она не вернулась. Где она?

— В Лондоне, — прокашливает Дэймон, втягивая когти и все так же впиваясь в кожу на руке Генриха, — она там осталась.

— Её что, ранил демон? — Генрих вроде и понимает, что именно Мэтьюс и не при чем, но пальцы все равно сильнее сжимаются на его горле, — ты позволил? И спокойно сидишь тут?

— Нет, нет, — взвыл Дэймон отчаянней, — она сама осталась. Сказала — хочет повидать родню.

Почему так внезапно? Утром об этом не было и речи? И почему она до сих пор не вернулась?

За плечами Генриха становится шумнее — на звуки драки прибежало несколько серафимов, и им нашлось зрелище для полюбоваться. Кто-то уже материализует клинки воли…

— Х-хартман, — это Мэтьюс уже сипит на пределе собственных связок, — м-может, ты меня отпустишь?

Исчадию эта мысль не нравится. Ведь именно этот щенок допустил, чтобы Агата осталась в Лондоне без прикрытия. Почему бы все-таки не сломать ему хребет — пусть пару недель полежит в лазарете, проникнется собственным проступком.

Иной раз проще было сломать себе руку, чем затолкать собственную сущность поглубже. И все-таки сейчас обошлось без этого.

Но лучше бы зайти к Анджеле пораньше, этим утром её не оказалось на месте — и вот оно, чудесное знакомство с собственным я.

Оказавшийся на свободе Дэймон медленно сползает по стеночке, держась за горло.

Генрих же одним плавным отточенным движением разворачивается к столпившимся за спиной экзорцистам.

Те предсказуемо от него шарахаются. Генрих недоуменно косится на свои руки, будто пытаясь найти в них причину такого страха, и не находит. Ну, точнее находит, но с каких пор серафимы боятся когтей, да еще и почти втянувшихся?

— Глаза, Генри, — негромко произносит Пейтон, — светятся.

Ах, это…

— Вы слышали? — хрипло уточняет Генрих, заставляя зрачки приглушить алое голодное свечение.

Миллер и Пейтон пришли немногим позже него, и теперь первый стоит за плечом у второго, с такой осуждающей мордой, что очень хочется ударить хотя бы его. Или — хотя бы ударить. Хочется-то гораздо большего…

— Слышали, — Пейтон говорит кратко и недовольно, а потом вытаскивает из кармана маленький ключик, подбрасывает его на ладони, красноречиво смотрит на Генриха, а потом на Миллера, и шагает к первой ближайшей двери.

— Нет, — вдруг вклинивается Миллер, встряхивая головой, — ему нельзя с нами идти, Артур.

Рык прорывается наружу. На самом деле держать демона на поводке внутри не так уж и просто, а вот сейчас поводок и так слишком напряжен.

— Видишь? — Миллер изобличительно тыкает в Генриха пальцем. — Он не ходил на экзорцизмы, он с трудом себя контролирует, в таком состоянии вылазки в смертный мир запрещены.

Еще и использует против Генриха то, что сам же и спровоцировал.

— Ну, конечно, Джонни, кто же кроме тебя может пойти на выручку Агаты, — ядовито цедит демон, скрещивая на груди руки, — но ты ведь все для себя выбрал. И сторону, и все остальное. Так чего ты к ней продолжаешь лезть?

Лицо Миллера бледнеет почти до идеальной белизны. Его и самого не так сложно спровоцировать. В конце концов, в их ситуации именно он и числится проигравшим. И ему это не так просто дается, как хочется показать.

— Господа, не тратьте мое время на эти идиотские перепалки, — тихо произносит Артур и становится ясно — он совершенно не желает ждать, — у нас в Лондоне разгуливает демон, запах которого бесы не чуют, и за три дня он высосал до угасания души четверых серафимов. Вы и правда согласны посвятить полчаса выяснению отношений, пока мисс Виндроуз там одна?

Отличные новости, ничего не скажешь.

К светящейся потусторонним светом двери перехода в смертный мир Генрих и Джон шагают одновременно.

Демон, без запаха и легко и просто высасывающий души серафимов — ангелов-воинов, имеющих доступ к благодати Небес? Пусть не такой глубокий, как у архангелов, но все-таки!

Ставки поднимаются слишком быстро…

Они стоят у невысокого дома — дома священника, это Генрих ощущает только по одному тому, насколько сильно глохнет его нюх. Вокруг дома разбит сад. Только вглубь него никто не идет, Генрих пытается прихватить след Агаты отсюда.

— Артур, я понимаю, что ты болеешь за этот проект, но неужели все-таки…