Веер (сборник)

Натюрморт с розой

Призраки красоты и увядания,

Что за вами стоит?

Любовь?

Страдание?

Вы с ума меня сводите, бедного…

Чувствую я, наказание скоро последует…

Он медленно водил пальцем по её обнажённому животу, рисуя ему одному известные иероглифы. Живот немного вздрагивал и покрывался пупырышками, когда он нажимал слишком сильно, и это его забавляло. На его высоком белом лбу не было ни одной морщины, а взгляд тёмно-карих глаз дышал безмятежностью. Девушка вдруг перевернулась на живот, выставив напоказ круглые упругие ягодицы.

– Ну, хватит! Мне щекотно. – Она тихонько засмеялась.

– Какая ты красивая, Роза! – Он смотрел на неё с неподдельным восхищением. – Ты само совершенство. – Он опустил руку ей на спину и провёл пальцем вдоль позвоночника. – Какая у тебя нежная кожа! Ты бесподобно прекрасна. Мне даже страшно – такая совершенная красота! Посмотри на меня, я хочу видеть твоё лицо! – Он слегка ущипнул девушку за бедро. Она резво перевернулась и села на кровати.

– Ты сошёл с ума! Мне больно. – Она надула губки.

Но он, казалось, не обратил внимания на её слова, продолжая любоваться. Девушка снова вытянулась во всю длину на спине и забросила руки за голову, мечтательно уставившись в потолок. Он подвинулся к ней, и заглянул в лицо.

– Как прекрасно твоё лицо! У тебя совсем нет изъянов, дорогая… Если бы не твой голос и твои движения, я бы подумал, что ты сделана из самого дорогого фарфора. Наверное, богини похожи на тебя…

Девушка засмеялась.

– Хватит петь мне дифирамбы, Филипп! Лучше дай вина, я хочу пить.

Филипп спустил руку вниз, пошарил по полу возле кровати, не глядя, взял бутылку и бокал, и налил вино. Девушка отхлебнула небольшой глоток, а он смотрел, как она глотает.

– Господи, Филипп! Что на тебя сегодня нашло! Ты смущаешь меня! – Она поставила недопитый бокал на пол. – Я подумала сейчас, – она подняла глаза на Филиппа, – я хотела бы заботиться о тебе… я хотела бы состариться вместе с тобой… А ты?

– Я? Состариться? Я вообще не хочу стариться… – Эти слова неожиданно вывели его из оцепенения. – Какие глупости ты говоришь!

– Ничего не глупости. Все люди старятся. И ты тоже не избежишь этой участи, увы. И я. – Девушка засмеялась. – Что в этом страшного? Жизнь такова, и её не изменишь. Чего ты испугался, дорогой?

– Да нет. Просто подумал. И у тебя будут морщины? Кожа станет дряблой… Повиснет…

– Ну и что? Всякая красота, даже самая совершенная, когда-то вянет. Но зачем об этом думать? До этого ещё далеко. Забудь. – Девушка взяла в рот виноградину с серебряного блюда, стоящего на небольшом столике возле кровати, и раздавила зубами. Сок потёк по подбородку, он взял её за шею, притянул к себе и поцеловал. Но чело его омрачилось. Некая мысль червоточиной засела в нём и не давала покоя. Он выпил вина.

– Я просто не могу представить, Роза, что твоё лицо избороздят морщины. – Он провёл пальцем по её розовым губам. – Вот здесь, и здесь, – он водил рукой по лицу девушки, как зачарованный, – что твоя грудь повиснет, а живот изуродуют роды… Я никогда не думал об этом до этого мгновения… Ты в самом деле хочешь, чтобы я наблюдал, как ты старишься? Замечал малейшие изменения? Переживал за каждую твою морщину? Ты и правда хочешь стариться вместе со мной?

Девушка подарила ему невинный взгляд.

– Да, правда. Я люблю тебя. А ты?

– Я тоже, – ответил он слишком поспешно, – ты самое совершенное творение природы, которое я знал. Нельзя допустить, чтобы ты состарилась. Чтобы время изуродовало тебя…

Он задумался. Почему он не думал об этом раньше? О старости. Об отвратительной старости. Немощной и безобразной. Это не для него. Он хочет видеть только прекрасное. Так уж он устроен. Он ненавидит безобразие в любом виде. А старость и есть безобразие в самом ужасном проявлении. Как жестока природа! Без всякой жалости губит самые свои совершенные творения, делая жалкими и неприглядными. Нет, он никогда не сможет видеть её старой. Глупо стариться вместе с ней, наблюдая увядание день за днём и час за часом.

Его передёрнуло. Девушка заметила перемену, но ничего не сказала. Она была молода и беспечна, и не придавала значения таким мелочам. Она любила, и чувствовала себя любимой, а остальное её не волновало. Она ела виноград, запивая вином, а он пожирал её глазами.

– Знаешь, Роза, твоя красота не должна исчезнуть. Я хочу нарисовать тебя. Прямо сейчас. – Он вскочил с кровати и принёс мольберт и краски. – Лежи так! Не двигайся. Ты похожа на статую богини. – Он начал быстро водить карандашом по полотну, прорисовывая контуры.