Вегетарианство в мировых религиях

Согласно Рейбену Алкелею, одному из величайших ученых XX века в области иврито-английской лингвистики и автору «Полного иврито-английского словаря», точные еврейские слова в этом стихе — nefesh («душа») и chayah («живая»). Несмотря на то, что в популярных переводах Библии это словосочетание обычно передается просто как «жизнь» и тем самым подразумевается, что у животных совсем не обязательно есть «душа», точный перевод обнаруживает нечто прямо противоположное: у животных, несомненно, есть душа, по крайней мере, согласно Библии. Более того, те же самые еврейские слова употребляются для обозначения души человеческих существ и даже души насекомых. Поэтому в Библии нет никаких аргументов в поддержку того мнения, что, хотя у животных и может быть какая-то душа, но эта душа — совсем не та, что есть у человеческих существ.

«НЕ ВЕРОЙ ЕДИНОЙ»

Основной догмат всех христиан — искупление, совершенное Иисусом. В основе христианской доктрины лежит вера в спасение через Иисуса, а не подчинение своду особых законов и правил, как, например, Закон Моисеев (Ефес. 2:8). Крайне трудно найти христианского проповедника, который учил бы, что человеку можно или нельзя есть ту или иную пищу, или что доброе отношение к животным поможет спасению человеческой души. Это привело к одному из самых значительных расколов в христианской теологии: спору о вере и деяниях. Многие христиане считают, что веры в Иисуса достаточно для вхождения в Царство Божие, вне зависимости от добрых дел или морального и этичного поведения; другие думают, что для спасения необходимы и вера во Христа, и добрые дела. Мысль о том, что одной только веры достаточно для искупления, родилась в результате неправильно понятого соотношения между верой и поступками. Это недоразумение очень доступно объяснили преподобный Дж. Тодд Феррье из Ордена Креста и английский поборник вегетарианства преподобный В. А. Холмс-Гор.[21]

И Феррье, и Холмс-Гор утверждают, что противопоставление веры и дел возникло тогда, когда средневековые христиане начали изучать послания св. Павла в отрыве от их исторического контекста. Павел проповедовал фарисеям и вообще тем, кто не верил, что милость Господня является искупительной силой. Потому, говоря с фарисеями, он особо отмечал значение веры. Библия, однако, говорит, что вера и дела одинаково важны. Как писал Иаков, «Вера, если не имеет дел, мертва сама по себе» (Иак. 1 и 2). Поэтому, когда Павел говорит, что человеку дозволено есть все, чего он пожелает, включая мясо (1 Кор. 8:8), он лишь старается подчеркнуть важность веры.

Подробное изучение писаний Павла показывает: несмотря на то, что он уделяет особое внимание вере, в других текстах он также говорит о ценности праведных деяний, в том числе доброго отношения к животным. Фактически, Павел утверждает, что добрые дела даже важнее, чем вера (1 Кор. 13:13). Тем не менее, в наши дни христианские сообщества, горячо и охотно провозглашающие веру во Христа, не спешат следовать учению, которое может потребовать от них изменения образа жизни.

В этой связи преподобный Эндрю Линзи, капеллан Эссекского университета, заявил, что многие сторонники христианства пренебрегают своей обязанностью делать добрые дела, особенно по отношению к животным. В своей книге «Права животных: христианская оценка обращения человека с животными» он с сожалением констатирует: «Увы нельзя не признать, что христиане, католики и некатолики так и не смогли создать удовлетворительного морального учения касательно отношения к животным».[22]

Позднейшие учения можно интерпретировать по-разному, но ранние формы христианства (и многие иудейские секты в которых оно зародилось) проповедовали вегетарианство. Их приверженцы понимали, что, при всей важности веры, надлежащие поступки — «деяния» — не менее важны. Поэтому они последовательно придерживались заповедей Писания. Неудивительно, что это отражалось на их питании и отношении к животным вообще. Назареяне, терапевты, эбиониты, гностики, и ессеи не ели мяса. Монтанисты, еще одна ветвь раннего христианства, воздерживались от мясной пищи так же как и Тертуллиан, один из первых отцов Церкви. Среди более ортодоксальных христиан, не одобрявших мясоедения, мы уже упомянули Иоанна Златоуста и Климента Александрийского, двух самых влиятельных мыслителей ранней Церкви.

Возможно, способнейший ученик Климента, Ориген (185–254. н. э.), один из самых плодовитых раннехристианских писателей, высказал верную мысль о тех, кто поддерживает мясоедение: «Я думаю, что люди стали приносить в жертву животных потому, что им понадобился предлог для вкушения плоти» (Stromata, «О жертвоприношениях», кн. VII).[23]