Вэйджер. История о кораблекрушении, мятеже и убийстве (ЛП)

Когда судно "Уэгер" шло вниз по Темзе, дрейфуя вместе с приливами и отливами вдоль центральной торговой магистрали, оно проплывало мимо вест-индийских судов с сахаром и ромом из Карибского бассейна, мимо ост-индийских судов с шелками и пряностями из Азии, мимо охотников за ворванью, возвращавшихся из Арктики с китовым жиром для фонарей и мыла. Пока "Уэгер" ориентировался в этом потоке, его киль сел на мель. Представьте себе, что здесь можно потерпеть кораблекрушение! Но вскоре он оторвался, и в июле судно наконец-то вышло из гавани Портсмута, где его и увидел Чеп. Моряки нещадно разглядывали проходящие мимо корабли, отмечая их изящные изгибы или отвратительные недостатки. И хотя "Уэгер" приобрел гордый вид военного корабля, он не мог полностью скрыть свое прежнее обличье, и капитан Кидд обратился к Адмиралтейству с просьбой даже в столь позднее время покрыть судно свежим слоем лака и краски, чтобы оно могло сиять, как другие корабли.

К середине июля с начала войны прошло девять бескровных месяцев. Если эскадра отправится в путь быстро, то, как был уверен Чип, она сможет достичь мыса Горн до конца австралийского лета. Но военным морякам все еще не хватало самого важного элемента - людей.

Из-за длительности плавания и планируемых десантных вторжений каждый военный корабль эскадры Энсона должен был взять на борт даже большее количество моряков и морских пехотинцев, чем было предусмотрено проектом. Так, на "Центурионе", обычно вмещавшем четыреста человек, должно было находиться около пятисот, а на "Уэйгере" - около двухсот пятидесяти, что почти вдвое больше его обычного состава.

Компания Cheap ждала и ждала, когда же появятся члены экипажа. Но флот исчерпал запасы добровольцев, а в Великобритании не было воинской повинности. Роберт Уолпол, первый премьер-министр страны , предупреждал, что из-за нехватки экипажей треть кораблей военно-морского флота стала непригодной для использования. " О! Моряки, моряки, моряки!" - кричал он на одном из совещаний.

Пока Чип вместе с другими офицерами набирал матросов для эскадры, он получил еще более тревожное известие: завербованные люди заболевали. У них пульсировала голова, а конечности болели так, что казалось, будто их колотят. В тяжелых случаях к этим симптомам добавлялись диарея, рвота, лопающиеся кровеносные сосуды, температура доходила до 106 градусов. (Это приводило к бреду - " ловле воображаемых предметов в воздухе", как говорится в медицинском трактате).

Некоторые люди погибли еще до выхода в море. Только на "Центурионе" Чип насчитал не менее двухсот больных и более двадцати пяти умерших. Он взял с собой в экспедицию в качестве ученика своего юного племянника Генри... а что, если он погибнет? Даже неукротимый Чип страдал от того, что он называл " очень безразличным состоянием здоровья".

Это была опустошительная эпидемия "корабельной лихорадки", известной сегодня как сыпной тиф. Тогда еще никто не понимал, что эта болезнь - бактериальная инфекция, передающаяся вшами и другими паразитами. Когда лодки перевозили немытых новобранцев, теснившихся в грязи, люди становились переносчиками болезни, более смертоносными, чем каскад пушечных ядер.

Энсон приказал Чипу отправить больных в импровизированный госпиталь в Госпорте, недалеко от Портсмута, в надежде, что они успеют поправиться к началу плавания. Эскадра по-прежнему отчаянно нуждалась в людях. Но поскольку госпиталь был переполнен, большинство больных пришлось размещать в окрестных тавернах, где спиртного было больше, чем лекарств, и где на одной койке порой приходилось тесниться трем пациентам. Один из адмиралов заметил: " В такой жалкой обстановке они умирают очень быстро".

После того как мирные попытки укомплектовать флот не увенчались успехом, военно-морские силы прибегли к стратегии, которую один из секретарей Адмиралтейства назвал " более жестокой". Для принуждения моряков к службе были направлены вооруженные банды, которые фактически похищали их. Банды рыскали по городам и весям, хватая всех, кто выдавал признаки моряка: знакомую клетчатую рубашку, брюки с широкими коленями и круглую шляпу; пальцы, вымазанные смолой, которая использовалась для придания практически всему кораблю водонепроницаемости и прочности. (Моряков называли смольщиками). Местным властям было приказано " схватить всех бездомных моряков, водников, баржевиков, рыбаков и лихтеров".

Позднее один моряк рассказывал, что, гуляя по Лондону, незнакомец тронул его за плечо и спросил: " What ship?". Моряк отрицал, что он матрос, но испачканные смолой кончики пальцев выдавали его. Незнакомец свистнул в свисток, и через мгновение появился отряд. "Я оказался в руках шести или восьми грубиянов, которые, как я вскоре убедился, были бандой пресса", - писал моряк. "Они торопливо протащили меня через несколько улиц под горькие упреки прохожих и сочувственные взгляды в мой адрес".