Вейская империя (Том 1-5)

- Вы лжете. Вы не отдаете долг милосердия. Вы вкладываете капитал.

- Конечно, - сказал Ванвейлен. - Милосердные люди организуют комиссии и комитеты. Милосердные люди суют нищему в руку миску с супом. Им главное - утвердить собственное благородство с помощью этого супа, а что будет с нищим через неделю, им все равно. Им даже хочется, чтобы он остался нищим и чтобы можно было второй раз самоутвердиться за счет нищего, подав ему миску супа. А немилосердные люди создают компании. Они вкладывают капитал, - и они расшибутся, чтобы этот нищий встал на ноги и возместил им затраты.

- Проще говоря, - сказал Арфарра, - вы покупаете империю. С домами, садами, дворцами и подданными. И на этом условии согласны оберегать свое имущество.

- Можно сказать и так, - согласился Клайд Ванвейлен.

- Вы очень торопитесь. Стало быть, кроме вас, если и другие покупатели?

- Кроме вас, - ответил Ванвейлен, - есть и другие продавцы.

Наступило долгое молчание.

- Что же, - сказал Арфарра, - мы можем сделать?

Ванвейлен повернул голову к врачу и сказал:

- Будьте добры, оставьте нас. И позовите Стрейтона.

Врач прикрыл дверь и ушел.

Через два часа он вернулся. Совещание, видимо, было закончено. Оба землянина сидели подле чиновника и прятали друг от друга глаза.

- Это, - сказал Арфарра, - будет самой омерзительной проделкой в моей жизни.

Стрейтон невозмутимо откинулся на спинку стула. Ванвейлен улыбнулся и сказал:

- Предложите что-нибудь получше.

Они повернулись и вышли. Врач подошел к постели и увидел, что чиновник плачет. Врач некоторое время смотрел на Арфарру, а потом сделал старику укол. Тот закрыл глаза и заснул. Врач тихонько растворил окно и задернул занавески. В комнате пахло так, как пахнет, когда трое людей задумали в ней какую-то чрезвычайную гадость.

Эту ночь Киссур спал глубоко и спокойно. Ханадар Сушеный Финик разбудил его на рассвете. Они поднялись на стену и увидели, что на другом берегу реки собралось уже не меньше трех тысяч человек. На мосту над вчерашними мертвецами старались птички. У поросшей мхом башни пятеро дружинников Киссура сидели и смотрели, как товарищ их печет пирожки из монастырской муки. Рядом лежал целый сноп стрел - дружинники собрали их ночью у подножья стен.

Тут в верховьях реки послышались крики. Киссур обернулся: это лодка с солдатами Ханалая распоролась о бамбуковые колья, вбитые еще для вчерашних барж, люди посыпались в воду, как горох. Ханадар Сушеный Финик подождал, пока течение снесет их начальника в красном кафтане поближе к мосту, натянул лук и выстрелил. Красный кафтан нырнул и обратно не вынырнул.

Пирожки наконец испеклись: Киссур с дружинниками сели в кружок и стали есть лепешки, заворачивая в них копченое мясо. Датти Зеленые Глаза принес из монастырского погреба вяленую дыню.

- Сдается мне, - сказал Датти, - тыча пальцем в сторону дамбы, что не пройдет и часа, как все эти люди явятся сюда спросить, отчего мы так долго замешкались на этом свете, и над надо подкрепиться, чтобы поддержать с ними занимательную беседу.

- Не такая уж это будет занимательная беседа, - возразил Ханадар Сушеный Финик. - Стены у храма деревянные, и после того, как они сожгут стены, мы не убьем и сорока человек.

- Помолчи, - сказал Киссур, - ты уже убил того, кого хотел.

Час шел за часом: народу на гребешке дамбы становилось все больше, но беседа не начиналась.

Наконец приехал еще один командир Ханалая. С ним была тысяча человек, пушечка и колдун. Пушечку установили напротив стен и начали садить из нее ядрами, полагая, что если разбить стены, люди Киссура не смогут стрелять по мосту, и дело можно будет считать законченным, а колдун сделал небольшой стожок для колдовства и начал на нем плясать. Вскоре послышался треск, как будто с неба содрали шкурку, вдали показалось какое-то облачко и стало быстро расти. Сушеный Финик, который был зорче других, увидел, что это белая птица. У птицы было два крыла сбоку и одно сверху. Правое крыло у птицы было с красной полосой, а левое - с синей полосой. На другом берегу обрадовались, а Сушеный Финик сказал Киссуру:

- Клянусь божьим зобом! Когда твой отец умирал, за его душою явилось тринадцать огненных колесниц, запряженных восьмикрылыми конями! Неужели этот колдун думает, что мы испугаемся этакого щегла?

- Великий Вей, - отвечал, поглядев, Киссур, - я уже видал эту тварь на картинке, и я не думаю, что это из-за колдуна.

В этот миг ядро из пушечки попало в угловую башню, и осколками тяжело ранило двоих дружинников. А другое, начиненное фосфором и серой, влетело в деревянную голубятню, и та загорелась.

- Вниз, - закричал Киссур, - мы подождем их во дворе.

Люди Ханалая побежали к мосту. Птица пролетела над ними, и мятежники затанцевали от радости. Птица развернулась еще раз и пролетела над мостом.

- Клянусь божьим зобом, - вскричал Сушеный Финик, - видел ли ты когда-нибудь, чтобы птицы несли яйца прямо в полете?