Век

— Асака вернулся в Японию. Я спросил в разведке, могу ли я все объяснить тебе. И они мне разрешили. Но японцы все же сумели разобраться в нашей игре. Они отказались сделать последний платеж и обвинили меня в торговле фальшивыми бриллиантами вместо алмазов. Но какое-то время эта схема работала и стоила имперскому казначейству Японии уйму денег, что их совсем не обрадовало. В отличие от нас.

Она заставила себя скрыть свое негодование и боль, но на самом деле была готова вот-вот взорваться.

— Значит, ты теперь, черт возьми, герой.

— Ну, меня повысили в звании. И оставили за мной «кадиллак».

— Мои поздравления. А я просто счастлива, что сумела помочь своему правительству добиться выдающейся победы на ниве борьбы с международными происками. Военно-морскому департаменту, по-видимому, наплевать на мои чувства. Зачем они им? И зачем они тебе? Кто я такая? «Габриэлла-реквизит».

— Вовсе нет. Ты — Габриэлла, девушка, в которую я влюбился в Акапулько.

— О! В самом деле? Расскажи-ка мне об этом. — Она встала и направилась в кухню. — Между прочим, я иду за кока-колой. И за скрипкой, чтобы мы могли записать звуковое сопровождение этой любовной сцены.

Она вошла в кухню и громко хлопнула дверью. Она вытащила из холодильника бутылку кока-колы и стала искать открывалку на столе. Когда она не смогла больше ее искать из-за слез, застилавших ее глаза, она бросила поиски, прислонилась к стене и разрыдалась.

Через некоторое время вошел в кухню и он:

— Габриэлла...

— Убирайся! — закричала она. — Ты — подонок! Мало ты мне причинил боли? Хочешь меня заставить слушать свой треп и дальше? Будь ты проклят! Будь я проклята за то, что полюбила тебя! Просто уходи. Пожалуйста. Я уже всего наслушалась.

Он немного подождал у двери, пока она продолжала всхлипывать, потом спокойно сказал:

— Я действительно в тебя влюбился. Когда ты пыталась остановить меня той ночью в отеле. Когда я увидел, как ты беспокоишься, чтобы со мной ничего не случилось, я стал заботиться о тебе. Ты, конечно, можешь назвать это отраженным эгоцентризмом, я не знаю. Но я тебя люблю. И ждал все это время, чтобы признаться тебе в этом. Я хочу тебя. Не знаю, согласишься ли ты когда-нибудь стать моей женой, но если согласишься, я стану самым счастливым человеком на земле.

— Треп, — презрительно фыркнула она.

Он быстро пересек кухню, схватил ее, резко повернул к себе и сильно встряхнул:

— Черт возьми, я тебе делаю предложение! Я до сих пор не просил руки ни одной женщины и, черт меня подери, не допущу, чтобы ты меня обзывала трепачом в тот момент, когда я действительно намерен жениться.

Она заморгала от смущения:

— Ты намерен... ты действительно намерен?

— Боже мой... — Он закатил глаза к потолку от расстройства, а потом сильно встряхнул ее еще раз. — Да!

И в этот момент он поцеловал ее. Крепко. Страстно.

— Ох, Ник, — прошептала она, обнимая его. — Ты — большой, красивый, белокурый сукин сын... Я согласна!

* * *

Они поженились 7 июля 1940 года, и она была в подвенечном платье, сшитом по ее собственному эскизу. По общему признанию, это было самое красивое подвенечное платье, которое когда-либо видел Лос-Анджелес. Дядя Моррис был ее посаженым отцом, и гала-прием давали в «Каса дель Мар». Дядю Дрю и тетю Милли на свадьбу не приглашали.

Лейтенант (младшей степени) и миссис Николас Кемп провели свой медовый месяц в отеле «Белла Виста» в Акапулько. В брачную ночь он приходил к ней четыре раза. Наутро у жениха начался приступ болезни «Месть Монтесумы», на этот раз по-настоящему, но к обеду он был уже здоров. Оба они были безумно счастливы, и даже коридорные признавали, что за это время не видели более влюбленной пары.

В августе 1940 года Габриэлла сообщила Нику, что она беременна. В апреле следующего года она родила ему сына и настояла на том, чтобы его назвали Николасом Виктором Кемпом в честь любимого мужа и своего деда.

В декабре того же года японцы напали на Пирл-Харбор.

ЧАСТЬ XI

ВОЙНА

1942

ГЛАВА 49

Президент Рузвельт ел яблоко и сортировал новые марки для своей коллекции, когда ему доложили о нападении на Пирл-Харбор. Он немедленно отдал приказ о переводе военно-морского флота на военное положение. Часы Белого дома показывали один час сорок семь минут пополудни. На рассвете следующего дня, по японскому времени, пятьсот японских солдат высадились на скалистый берег в районе Баско, главной деревни полуострова Батаан, в ста сорока милях к северу от острова Лусон, самого северного острова Филиппинского архипелага. Так началось завоевание Филиппин японцами.

Письмо лейтенанта (мл. ст.) Николаса Кемпа своей жене.

Манила, 23 декабря 1941 г.

Моя дорогая Габриэлла,