Век Екатерины Великой

Затем галеры императрицы прибыли к Ипатьевскому монастырю, который часто называли «колыбелью дома Романовых» – там юный Михаил Романов сто пятьдесят пять лет назад получил сообщение об избрании его царем. Приветственные речи архиепископа Дамаскина и генерала Александра Бибикова говорили о безмерной к ней любви народа и о преклонении пред ней как пред законной представительницей династии Романовых. Императрица чувствовала, как от хвалебных речей краска удовольствия разливалась у нее по щекам. Глаза засияли еще ярче, довольная и благодарная улыбка не покидала ее лица.

Жуков отмечал: «Императрица слушала литургию, после чего пообедала с местным духовенством и дворянством. Обед, во время коего играла придворная музыка, был дан костромским дворянством в архиерейских покоях, построенных в Ипатьевском монастыре. Стол накрыли на сорок кувертов, а великолепный десерт в аллегорических изображениях представлял добродетели государыни. К столу носили и ставили пред Ея Величеством кушанье костромские дворяне, а не прислуга. За креслом императрицы служили две знатнейшие и благовоспитанные дворянские девицы».

Во время обеда государыня Екатерина вдруг настороженно обернулась по сторонам и с удивлением посмотрела на место, где сидел граф Иван Чернышев. Он, заливаясь слезами, твердил слова благодарности своему соседу, главе города Костромы. Всхлипывая и вытирая хмельные слезы, он повторял, что нигде не видел подобного единства всех сословий русского народа, что сие он никогда не забудет и оное будет помогать ему верить в силу родного отечества.

– Растрогало графа Чернышева благочинное и ласковое обхождение, – отметила с сочувствующей улыбкой императрица.

– Да, местное дворянство действительно на редкость гостеприимно, – заметил, улыбаясь, Александр Орлов.

– Граф, а что вы скажете на то, что при первой встрече с горожанами здесь даже чужестранцы – дипломатический корпус, сопровождающий нас – не раз плакали при виде народной радости, с коей нас встречали костромчане?

– Не токмо иноверцы и чужестранцы, Ваше Величество! Но и ваш покорный слуга, я, собственной персоной, прослезился. А из меня выбить слезы, как всем известно, не-воз-мож-но! – закончил он, весело взявшись паки за вилку.

Глаза у Екатерины загорелись.

– Ну вот! – воскликнула она негромко, обернувшись к Григорию и одновременно при том обращаясь к надворному советнику Ивану Золотухину, сидящему напротив нее: – Даже наш Алексей Григорьевич ощутил единение с народом. Сие дорогого стоит! А уж как я его прочувствовала! С трудом сдержала слезы.

– Да уж, вы, Ваше Величество, известная плакса, – вполголоса пошутил, склонив к ней голову, Григорий Орлов. – Я-то заметил слезы на ваших глазах.

Императрица не обратила внимания на его слова. Продолжив трапезу, она вдруг обратилась к застенчивому Золотухину:

– У вас здесь такие красивые места! Загляденье. Но сие не самое главное в вашем уезде. Люди у вас необыкновенной души и бесстрашия!

Побледнев и тут же покраснев, надворный советник не сразу нашелся, что и сказать. Он беспомощно обернулся к соседу, Дамаскину, но потом сам довольно бодро ответил:

– Вестимо, государыня, народ бесстрашный, ежели вы намекаете на нашего земляка Ивана Сусанина.

– Именно его я и имею в виду. Сумел он обмануть врагов лютых, задумавших убить нашего первого царя Романова. Не получилось в тот раз у подлых поляков, понеже сумел он заманить супостатов в дремучий лес и тем погубить себя – но вместе с ними.

Золотухин прямо-таки расцвел от таких слов, обернувшись красивым и совсем нестарым мужчиной. Голубые глаза его просияли, щеки зарумянились.

– Что и говорить, Ваше Величество, – радостно молвил он, оглядывая присутствующих, – народ наш жизнью завсегда пожертвует за-ради своего царя и отечества!

– Весьма похвально сие. Весьма! – императрица совсем перестала есть.

Они улыбнулись друг другу.

– Желаю полюбопытствовать, господин Золотухин, каков же герб у вашего города? – паки ласково обратилась она к нему.

Выяснилось, что Кострома не имеет своего герба – слишком мало времени была она отдельным самостоятельным княжеством. Тут же за столом герб был придуман быстрым и практичным умом Григория Григорьевича Орлова. Государыня Екатерина Алексеевна решила отправить письмо генерал-прокурору Сената, Александру Вяземскому, с повелением официально сделать в Герольдии герб, коим она намерена пожаловать город Кострому.

Далее, как отмечено в журнале, императрица со свитой переправилась на шлюпках на другой берег города, где проехала через триумфальные ворота в цветущий весенний город, где на сей раз посетила Успенский собор и роскошный дом воеводы, мало уступавший какому-нибудь вельможному дворцу. Здесь к руке императрицы были допущены дворяне и купцы. Одарив всех приветливыми взглядами и милостивой улыбкой, Екатерина Алексеевна возвратилась в Ипатьевский монастырь. Переговорив с Орловыми о помощи монастырю, перед отъездом она пожертвовала ему три тысячи рублев.