Век Екатерины Великой

– Понеже покорила ты их всех одним своим видом, вниманием да обхождением. Люди не слепые – видят, как ты за все радеешь. Сердцем чувствуют… Посему пройдет не так много времени, как здесь построят новые храмы, усадьбы и фабрики – и, вестимо, насадят всюду, где токмо возможно, земляные яблоки!

Екатерина смотрела на него счастливым взглядом. Остальные паки отвели глаза.

Из поездки у Екатерины и ее свиты сложилось впечатление, что народ богат и сыт, у всех достаточно хлеба. Императрица увидела, что ее подданные настолько добры и преданы ей, своей государыне, что дабы управлять ими, привлекая к себе их расположение, надобно сделать не так уж много.

В дороге Екатерина и Орлов беседовали о законах, которые могли бы улучшить положение дел в России. Именно в оные дни императрица особливо много раздумывала, что следовало бы добавить в свой «Наказ» на пользу российского народа. Колоссальную работу по приему челобитных во время поездки, слушания жалоб и тяжб Екатерина выполняла без суеты, спокойно, удивляя всех выдержкой, умением смотреть в корень, благоразумием и дальновидностью. Никогда не жаловалась на усталость, как ежели бы все оное давалось ей легко и даже приносило удовольствие. На самом же деле от постоянного напряжения, от работы с людьми самыми разными – и по уровню образованности, и по ранговому положению, – государыня иногда падала с ног, ее мучала головная боль, но она положила не показывать окружающим свое состояние, поскольку почитала сию работу своей прямой обязанностью.

Назад из Синбирска царица возвращалась в Москву по дороге через Алатырь, Арзамас и Муром, вместе с Григорием Орловым и двумя фрейлинами. Она спешила из-за известий об опасной болезни наследника, цесаревича Павла Петровича, которые еще в Синбирске получила от Никиты Панина.

Граф Григорий Орлов, как директор Канцелярии опекунства иностранных переселенцев, хотел продолжить путь в Саратов по делам немецких колоний Поволжья, но отложил поездку, поскольку императрица Екатерина не хотела возвращаться без него. Вместо Григория поехал его брат, Владимир Григорьевич, и советники опекунства.

Путешествие по Волге в галере «Тверь» под управлением капитана Петра Пущина заняло месяц и два дня. На якоре суда простояли двадцать пять дней. Капитан Пущин отправился назад из Синбирска вверх по Волге, достигнув Ярославля через полмесяца.

Беспокоясь за полюбившиеся галеры, не желая оставлять их невостребованными, императрица Екатерина велела Адмиралтейству высочайшим указом:

«Вуде неможно безвредно до Петербурга довезти построенный для нашего плавания по Волге суда, то повелеваем адмиралтейской коллегии оныя перевести до Казани, и тамо по своему разсуждению или переделав употреблять для своих перевозок по Волге реке, или вытаща в удобном месте на берег под сараем хранить». Суда флотилии были доставлены в Казанское адмиралтейство.

Так завершила свое знаменательное во всех отношениях путешествие по Волге государыня Екатерина Алексеевна. Приехав в столицу, под впечатлением от увиденного в Болгарском городище Екатерина Вторая написала сочинение «О болгарах и халисах». Окромя оного, не пропали и труды тех, кто переводил в дороге сочинение Мармонтеля «Велисарий». Потрудившись прочесть весь перевод, императрица приказала издать его, а такожде и переводы «Энциклопедии». Отдала она указы и по другим делам – например, увеличить ассигнацию Казанской гимназии, утвердить положение о крупной гражданской каменной застройке Казани, для чего составить точный план города, вызвать в столицу Ивана Кулибина, поэта Василия Майкова и многое другое. Теперь Екатерина имела доподлинное представление о том, что происходит в приволжских городах и весях, стало быть, и во всех остальных землях России, понеже они мало чем отличались друг от друга. И самое главное: она уяснила для себя, что весьма любима народом своего государства. Ради того стоило и не так потрудиться!

* * *

Еще в дороге на Москву Екатерина была занята мыслями о встрече с депутатами по поводу нового уложения, наиглавнейшего дела ее жизни. По возвращению, 22-го июня присутствовала в Сенате, где сообщила о получении шести ста челобитных (из них двести из одного Синбирска). Из них не оказалось ни одной жалобы на воевод, на взятки и на управление, и почти все они содержали жалобы крестьян на помещиков и споры между иноверными народами о землях. Велев разобраться с ними, Екатерина вплотную занялась подготовкой к встрече с депутатами.

Она говорила своему любимому собеседнику, Ивану Бецкому:

– Французский философ Дени Дидро пишет о благе уничтожения крепостного права. Сие понятно! Но он пишет об оном на бумаге, которая все стерпит, я же, бедная императрица, должна все испытать на коже человеческой, столь чувствительной и болезненной.

– Французы есмь французы, – отвечал Бецкой, – у них другая жизнь, а вот попробуйте, отнимите у наших сановных деятелей право над крестьянами, так они со света сживут любого, кто замахнется на оное право!

– И меня?