Век Екатерины Великой

Постепенно, спустя несколько месяцев, она смирилась с таковым положением дел – тайно надеясь, что так будет не всегда. Она свое еще наверстает: ее ребенок будет любить свою родную мать.

Отрешенная от сына, покинутая мужем, разделенная с любимым Салтыковым, обретавшимся ныне в Швеции, деятельная, умная и энергичная Великая княгиня не могла ограничиться чтением, записками в своей тетради и скачками на лошади. Она понимала, что главное ее призвание – управление и политика. Она желала стать не просто политиком, а блестящим дипломатом, не имеющим себе равных. Она видела, как реагировали на ее умные разговоры те немногие дипломаты, с кем ей приходилось встречаться, стоит хотя бы взять последнего – австрийского дипломата, графа Берни. Весьма кстати пришлось, что Петр Федорович, будучи наследником российского престола, оставался и герцогом Голштинским. Управление Голштинией требовало знания дел в герцогстве, вникания во внешнеполитические отношения, ясного понимания проблем взаимоотношения европейских стран. На все сие, вестимо, Петр Федорович не имел ни устремлений, ни способностей. Мало-помалу Екатерина прибрала голштинские дела к своим рукам – к вящему удовольствию своего супруга. Для нее занятия Голштинией оказались полезны, ибо они помогли ей приобрести опыт в управлении государством. Пусть Голштиния и была маленьким герцогством, но и оно требовало разумного руководства, где надобно было заниматься и внутренней, и внешней политикой.

Через год после рождения сына Петр Федорович официально передал ей управление своими делами.

* * *

Наступил десятый, юбилейный, год супружеской жизни Великокняжеской семьи. Все сии годы отношения между супругами постепенно охлаждались. За десять лет у императрицы Елизаветы Петровны и Великой княгини Екатерины Алексеевны поменялось немало фрейлин, коих Великая княгиня помнила наперечет. Она перебрала их в памяти: Балк Матрена, Будакова Екатерина, Воронцова Елизавета, Гендрикова Марфа, Ефимовская Елизавета, Закревская Мария, Куракина Аграфена, Шафировы Анна и Марфа и некоторые другие. По меньшей мере за половиной из них в разное время волочился ее муж, наследник престола. Теперь он приударил за Елизаветой Воронцовой. Появилась она еще пять лет назад, когда императрица взяла ко двору двух сестер-сирот, племянниц вицеканцлера Михаила Илларионовича Воронцова. Самая младшая, третья их сестра, малолетняя Екатерина, оставалась в доме вицеканцлера. Старшая, Мария, стала фрейлиной императрицы, а средняя, Елизавета, одиннадцати лет, стала фрейлиной Великой княгини. Некрасивая смуглянка, в крайней степени неопрятная, она сразу подцепила оспу, и лицо ее покрылось рябинками и рубцами. За пять лет она мало изменилась. Петр, ухаживая за очередной дамой сердца, всегда делал признания своей жене. То он говорил о принцессе Курляндской, то о Шафировой, то о Тепловой, – и так о многих других. Теперь заговорил о самой некрасивой из них – шестнадцатилетней Елизавете Воронцовой.

– Как мне нравится графиня Эльза Воронцова, – говорил он как-то, забежав к ней в спальню вечером, – она просто прелестное создание!

Екатерина переодевалась, готовясь ко сну, и на его признание никак не отреагировала.

– Ты не смотри, что она дородна, – продолжал расхваливать ее Петр. – Впрочем, я не люблю тощих. Сам таков. А, как вам известно, нам всем нравятся противоположности. Она такая штучка, я вам скажу! А как она целуется! А как поет, как играет на клавесине! Нет, я без ума от нее! Но вот вчера мы с ней повздорили. Не всегда она понимает меня. Теперь не хочет видеться со мной. Однако сие ж ненадолго, как вы думаете? – вопрошал он, поминутно беспокойно поглядывая на жену.

Екатерина сверкнула глазами, отвернула голову и, помедлив, сказала со скрытой издевкой в голосе:

– Ненадолго, Ваше Высочество. Как может ваша фаворит-султанша мучать подобную тонкую душу, как у вас!

Петр скорчил недовольную мину.

– Пошто ты называешь ее фаворит-султаншей?

– А что, ужели не так? Ужели она не самая любимая вами фрейлина? Стало быть, можно назвать любимой султаншей. У нее же власть над вами… Сказывают, в минуты недовольства она может даже и поколотить вас.

– Ну уж хватила! – добродушно зарумянился Петр. – Так ты думаешь, уже нынче будет примирение? – ухватился он за благую мысль.

– А вы подойдите к ней на балу и пригласите на менуэт. Уж точно не откажет в присутствии придворных. Как можно, самому Великому князю…

Петр, подскочив с кресла, взволнованно заходил взад-вперед перед Екатериной, довольно потирая руки.

– И точно! Завтрева же будет примирение. Точно! Завтрева же!

Продолжая что-то бормотать себе под нос, он стремительно вышел из покоев жены.