Век Георгия Арбатова. Воспоминания

И при активном участии нашего Института в 1987 г. был заключен Договор по ракетам средней и меньшей дальности, который действовал до 2019 г. Затем были подписаны Договор СНВ-1 (1991), Договор СНВ-2 (1992) и Договор СНВ-3 (2012). Договор по ПРО удалось сохранить до 2002 г., мы выиграли 25 лет.

Поэтому так важны научно-политические контакты.

Я назвал имена отцов-основателей Института, и именно эта команда, которую создал Арбатов, сыграла очень большую роль в подготовке первой разрядки 1972 г.

Поколение американистов, к которому я принадлежу, были людьми, поступившими в аспирантуру, образованную очень быстро после создания Института. И здесь надо упомянуть целый ряд ярких имен, таких как Андрей Кокошин, который стал аспирантом первого набора, Анатолий Уткин, Юрий Мамедов, Виктор Супян, Сергей Плеханов, Владимир Печатнов, Василий Соколов, Александр Коновалов, Сергей Ознобищев, Михаил Герасев, Валерий Мазинг. Я тоже относился к этой группе.

Это молодое поколение росло в условиях очень интересных дружеских дискуссий, которые у нас проходили в Институте. Вот этим Институт сразу отличался от всех других советских учреждений, а, может, даже от ИМЭМО, поскольку у нас постоянно шли споры по самым разным вопросам, по которым вроде существовала пропагандистская установка, но ее отнюдь не всегда принимали к исполнению, спорили о том, правильно это или неправильно.

И были две формальных и неформальных площадки для этих споров. Одной был институтский буфет, где постоянно шли многочасовые споры по самым разным вопросам, – просто обед не был обедом, если о чем-нибудь не начинали спорить. Например, после поражения США во Вьетнаме появились так называемые boat peоple, это те люди из Южного Вьетнама, кто работали с американцами и бежали на лодках, и  в Южно-Китайском море их американцы подбирали и потом везли в Штаты. И вот шли споры: надо этих boat peоple клеймить как наймитов американских или надо признать, что не от хорошей жизни они вынуждены бежать из свой страны, спасаясь от репрессий.

Второй площадкой была стандартная в советские времена форма политпросвета, когда на партийных собраниях шли острейшие дискуссии, и не только члены партии участвовали в них, но и молодые ребята вроде меня, которые были просто комсомольцами и беспартийными. И эта была колоссальнейшая школа.

В 1987 г. ситуация с развитием перестройки обострялась, и это касалось не только внутренней политики, где началось острое противостояние между сторонниками реформ и их противниками.

Наш Институт играл важную роль в продвижении идей реформ, особенный вес имели выступления Георгия Аркадьевича Арбатова и Николая Петровича Шмелева, очень крупного экономиста, который в нашем Институте был заведующим отделом. Он позднее ушел в Институт Европы. В 1989 г. было принято решение о создании этого Института, который возглавил Журкин, бывший первым замом у нас в Институте, и следом туда же ушел Шмелев в качестве заместителя директора, где потом стал директором.

Острой была борьба в сфере внешней политики. Ключевой проблемой являлась война в Афганистане и вывод наших войск, с чем Горбачев был согласен, но столкнулся с  очень большим сопротивлением в политической элите. И война затянулась еще на несколько лет.

Однако главным приоритетом все-таки было предотвращение ядерной войны, проблемы контроля над вооружениями. Центральную роль играли переговоры по договору СНВ-1. Я к этому времени после возращения из Вашингтона был назначен заведующим отделом военно-политических исследований, который раньше возглавлял Мильштейн, потом Алексей Михайлович Васильев. В этот период, в  конце 80-х гг., несколько сотрудников Института были переведены в МИД, в том числе В.П. Лукин, А.М. Васильев, Г.Э. Мамедов, А.Н.  Дарчиев. А.А.  Кокошин в начале 1992 г. был назначен первым заместителем министра обороны, а он тогда считался среди гражданских самым большим специалистом по военным делам.

Лукин очень быстро стал председателем Комитета по международным делам Верховного Совета РСФСР. Потом Ельцин вдруг назначил Лукина послом России в Вашингтоне.

До этого у нас часто на полставки работали сотрудники МИДа, здесь дипломаты защищали свои диссертации. Например, Владимир Федорович Петровский, представитель в ООН, а до этого – советник-посланник у Анатолия Федоровича Добрынина в Вашингтоне.

К сожалению, начался почти открытый конфликт между Арбатовым и Министерством обороны. До этого, в общем-то, отношения были вполне приличные, не всегда, естественно, любое бюрократическое ведомство не любит, когда кто-то еще дает советы, тем более, если они расходятся с мнением этого самого ведомства. Д.Т. Язов, который был министром обороны, относился к Арбатову с почтением как к фронтовику, и  перед тем как Язов поехал в Штаты, что было беспрецедентным шагом, он приходил в Институт посоветоваться с Арбатовым, а я как завотделом его встречал, но при разговоре тет-а-тет не присутствовал.