Век Георгия Арбатова. Воспоминания

Еще один сектор занимался Европой. Им руководил Юрий Павлович Давыдов. И, наконец, еще один сектор – Дальний Восток, Китай. Его возглавил Владимир Петрович Лукин. Вообще, Лукин находился в положении полудиссидента, он прежде работал в журнале «Проблемы мира и  социализма», где выступил с критикой братской помощи и ввода советских войск в Чехословакию и оказался на грани исключения из партии. Потом, уже в нашем Институте, он партбилет просто потерял, и его опять чуть не исключили. Именно он стал активно разрабатывать концепцию «треугольника» СССР–США–Китай.

Среди экономистов надо отметить специалиста по торговле Юрия Бобракова. В Институте был и сейчас остается отдел сельскохозяйственных исследований, этот отдел возглавлял Виктор Федорович Лищенко, отличавшийся ярым лоббизмом производства сои в Советском Союзе, а затем Борис Абрамович Черняков.

Был создан также отдел управления, который разрабатывал внедрение в советскую практику американских методов менеджмента, его возглавлял Борис Захарович Мильнер, а потом Леонид Иванович Евенко. Этот отдел сыграл очень большую роль в реализации проекта строительства «КАМАЗа», автомобильного завода грузовиков, который создавался вместе с «Фордом».

Канадское направление возглавляли Сергей Федорович Молочков и Леон Александрович Баграмов. Благодаря их активности в 1973 г. Институт США был переименован в Институт США и Канады. Дело в том, что канадцы обижались, что единственная в Советском Союзе исследовательская группа по Канаде находится в рамках Института США, а, как всем известно, они очень не любят быть «младшими братьями».

Отдел военно-политических исследований долгое время возглавлял генерал-лейтенант Михаил Абрамович Мильштейн, человек с очень специфической судьбой. Он был беспризорником, детдомовцем. В 30-е гг. стал резидентом ГРУ в Америке, работал и в Нью-Йорке, и в Калифорнии. Потом он вернулся в  Советский Союз, не был расстрелян, как очень многие зарубежные агенты НКВД и ГРУ, продолжал работать, и, когда фашисты напали на СССР, полковник Мильштейн стал начальником разведки Западного фронта, которым командовал Жуков. Он рассказывал, что каждый раз, когда ходил к  Жукову для доклада обстановки, гадал – расстреляет его Жуков или нет. Потом он опять вернулся в ГРУ, и об этом периоде его работы в оккупированной Европе он сам мало что рассказывал. Он работал с «Красной капеллой», составившей известную часть советской  разведывательной сети в Швейцарии, Германии и во Франции.

После войны Мильштейн заведовал кафедрой стратегической разведки Академии Генштаба. Вообще, немало из тех, кто пришел в Институт, имели в прошлом связи с внешней разведкой, КГБ или ГРУ.

Главным редактором нашего журнала «США & Канада: экономика, политика, идеология» был Валентин Михайлович Бережков, весьма известная личность. Во время войны Бережков был личным переводчиком И.В. Сталина, а также В.М. Молотова во время его поездки в конце 1940 г. в Берлин, а потом переводил и на трехстороннем саммите в 1943 г. в Тегеране. Потом В.М. Бережков ушел работать в МИД, а  когда был создан наш Институт, он стал главным редактором нашего журнала «США и Канада: экономика, политика, идеология», который был очень популярен и подписаться на него было трудно, поскольку многих в Советском Союзе интересовало, что же реально происходит в США. Наш журнал, где пропагандистские клише, хотя и присутствовали, но не определяли содержание статей, шел буквально нарасхват. Очень большой интерес вызывала и серия монографий, которые выпускал наш Институт.

Потом В.М. Бережков стал представителем Института в Посольстве СССР в США. Я сменил его на этой должности в 1984 г.

Надо сказать, что вплоть до развала СССР почти все связи с  США шли через наш Институт. Помимо официального уровня – все то, что называется second track: разнообразные визиты экспертов, сенаторов. Все шло через наш Институт, мы были как «бутылочное горлышко».

Например, Георгий Аркадьевич Арбатов добился выдачи визы находившемуся в «черном списке» Джорджу Кеннану, автору доктрины сдерживания СССР. Я был назначен его сопровождающим, ездил вместе с ним в Ленинград, где он интересовался в Пушкинском доме документами российской внешней политики XIX в. Кеннан меня поразил своими глубочайшими знаниями о России. Кроме того, он утверждал, что его идея политического сдерживания (containment) была искажена и  подменена милитаристской доктриной ядерного сдерживания (deterrence).

В 70-е гг. я по поручению Арбатова занимался какое-то время нашими космонавтами и американскими астронавтами. Это происходило как раз тогда, когда начинали готовить проект «Союз-Аполлон». Осталось много хороших воспоминаний о Германе Титове, Алексее Леонове, Виталии Севастьянове, Валерии Рюмине. В том числе я и с астронавтами поддерживал отношения – с Майком Коллинзом и Юджином Олдричем.