Век Георгия Арбатова. Воспоминания

Отношения Георгия Аркадьевича с начальством, когда он в 1960-е гг. поднялся близко к уровню государственных руководителей, складывались негладко. С каждым из них эти отношения прошли один и тот же цикл. Начиная с Леонида Брежнева и заканчивая Борисом Ельциным, поначалу лидеры активно привлекали отца в качестве советника, а подчас и посланника по особым поручениям, когда этого требовала международная обстановка. Приходя к власти, каждый лидер был заинтересован в более или менее трезвой оценке внутренней и внешней обстановки и нетривиальных предложениях по расчистке завалов, доставшихся ему от предшественника. На этот счет у отца всегда имелись продуманные идеи, выношенные им самим и вместе с соратниками.

Но спустя несколько лет, по мере накопления ошибок и издержек политики очередного лидера, тому становилось неприятно получать критические оценки теперь уже своих собственных решений. К тому же в условиях авторитарной системы власти руководитель неизбежно обрастал угодливыми царедворцами, которые делали свою карьеру на подхалимаже и тем самым внушали начальнику представление о его выдающихся способностях и достижениях, постепенно изолируя его от несогласных, объявляя последних врагами и погружая начальство в виртуальный мир, альтернативный реальности. Тогда Арбатов становился не ко двору, и его отстраняли – когда «тихой сапой» (при Брежневе, Горбачеве, Ельцине), а иногда и с резкой отповедью (при Андропове).

Когда такой момент подходит, перед прогрессивными советниками лидера встает судьбоносная дилемма: «гнуть свою линию» с риском попасть в опалу – или смолчать и  приспособиться, сохранив статус близости к олимпу. Мой отец раз за разом, при всех руководителях, выбирал первое и  попадал в немилость. Многие его коллеги, друзья и ученики выбирали второе, оправдывая себя тем, что, сохранив свое положение, они будут иметь возможность и дальше оказывать на власть позитивное влияние. Но это зачастую было самообманом: как говорится, коготок увяз – всей птичке пропасть. После перехода определенной черты в таких отношениях цели и средства меняются местами. Близость к власти становится самоцелью, а взаимодействие с ней – средством, и тогда возможность позитивного влияния сходит на нет.

Для него правило отношений с великими мира сего состояло в том, что, если начальство проявляло интерес к  его знаниям и  предложениям, он никогда не отказывался. Как бы негативно отец ни относился к политике руководства, он использовал любую возможность, чтобы сделать ее лучше. Но когда его идеи были не нужны, он никогда не  напрашивался со своими услугами и, тем более, не приспосабливался к порочному курсу ради того, чтобы его поманили пальцем. Он знал немало тех, кто так делали, теряли свое достоинство и разрушали репутацию, их не уважали ни бывшие соратники, ни противники, ни  власть, даже если жаловала показными почестями. Они на деле не были способны принести хоть какую-то пользу и перечеркивали даже прежние заслуги, если таковые имели место.

Больше всего отец ненавидел не тех, кто изначально были его политическими врагами – убежденными сталинистами, националистами или милитаристами. Он сильнее всего презирал как маститых, так и молодых «перевертышей», которые при Горбачеве были сподвижниками «перестройки», «гласности» и «нового политического мышления». При Ельцине они стали суперлибералами и ударниками «великой стройки капитализма» по рецептам Запада (недостатки и пороки которого отец знал не понаслышке). А при Путине сделались воинствующими державниками и радетелями традиционных скреп (типа «самодержавие – православие –народность» заодно с крепостным правом). Георгий Аркадьевич никогда не понимал загадочной философии особого «евразийского пути» России, считая, что она подменяет географической картой для средней школы (Россия в центре Евразии и всего мира) понимание глубинных экономических, идеологических и  военно-политических движущих сил мировой политики. По этому поводу он шутил: «Под заумными геополитическими теориями кроется простая суть: постсоветская номенклатура хочет жить, как в Европе, а управлять, как в Азии».

Когда президентом был выбран Владимир Путин, отец уже фактически отошел от дел, был почетным директором Института США и Канады и не принимал активного участия в политике, чего и здоровье не позволяло. Прямой контакт с высшим руководством произошел лишь однажды, когда в 2003 г. по случаю 80-летия ему был вручен орден «За заслуги перед Отечеством» III степени. Отец тогда шутил: «То ли мои заслуги третьей степени, то ли Отечество третьей степени?» Он со школьной парты в 18 лет ушел на фронт, всю дальнейшую жизнь посвятил безопасности и процветанию своей Родины. Но он всегда с юмором относился к проявлениям «ярмарки тщеславия» и  говорил, что о заслугах человека, особенно в нашей стране, судят не по государственным наградам, а по его делам.