Век испытаний

Громадный директорский кабинет напоминал о былой славе предприятия. Грамоты и дипломы занимали одну из стен, за спиной директора возвышалась советского производства мебельная стенка, между стеклянными дверцами которой скромно, в углу притаилась дверь в комнату отдыха. В своё время наличие её говорило о статусе хозяина.

На столе слева были разложены громадные распечатки чертежей, планов выработок и всякие другие, непонятные простому, не имеющему отношения к горному делу человеку документы.

Уставший, слегка растолстевший, но сохранивший былую подвижность, Лукьянец разглядывал из-под слегка затемнённых очков Матвеева, явно пытаясь вспомнить, как зовут гостя. Набухшие веки и мешки под глазами свидетельствовали о нелёгких перипетиях и непростом ритме жизни директора, не изменявшего традиционному деловому стилю одежды — добротный, но не самый дорогой костюм, галстук. Только часы выдавали его начальственный статус.

— Василий Кондратьевич, если не ошибаюсь? — Лукьянец встал из-за громадного стола и, подав руку, вернулся на своё место.

— Так точно, Владимир Иванович, приятно, что помните.

— Как же, как же, легенды ходили, что большего везения ни у кого на шахте не было.

— Присаживайтесь, с чем пожаловали?

— С предложением.

Директор молча кивнул и внимательно посмотрел на собеседника.

— В течение недели, максимум четырёх дней, на шахте произойдёт выброс.

Лукьянец перестал постукивать карандашом по столу — эта давняя его привычка выводила из себя всех его многочисленных начальников.

— На чём вы основываетесь?

— Это тяжело объяснить. Я точно знаю, могу даже место показать.

— Пройдёмте, — директор подвёл Василия к чертежам выработок.

— С тех времён, как я спускался в шахту, много воды утекло. Прошли уже наверняка гораздо дальше. Что находится под Куренёвой балкой?

Директор надел очки и принялся изучать схему.

— Это здесь. Новая выработка, горизонт 816 метров, лаву скоро запустим.

— Там опасно. Вот там и произойдёт выброс.

— Василий Кондратьевич, вы меня озадачили. Такие утверждения должны быть обоснованы. Каковы ваши аргументы и предложения?

— Я знаю, что это будет там. На поверхности чувствую. И Маргаритка моя беснуется, когда в балку её ношу.

— Маргаритка? Это ещё кто?

— Это моя кошка. Можете, конечно, меня странным считать, не вы один такой, но это правда.

— Да, наслышан я о ваших способностях, но вы ведь радикулиты лечите, а не в НИИ работаете.

— Нужно остановить работы по запуску лавы, там будет выброс метана.

— Интересно… Как вы представляете себе остановку работ? Шахта напичкана датчиками, аппаратурой на миллионы гривен, а я должен остановить производство потому, что кошке на поверхности стало плохо? Не смешите.

— Она об этом даёт знак только мне. Я не могу это объяснить, но когда я с ней, мы вместе…

— Василий Кондратьевич, лично я отношусь к вам с большим уважением. Но безопасностью в выработках занимаются серьёзные научные организации, а наша задача — вовремя отреагировать, ваши же аргументы — по крайней мере — странны. Сейчас модно быть прорицателем, вон их сколько на телевидении, но там хоть как-то это изучается, эксперименты ставят разные, а вас я там что-то не видел.

— Ни к чему мне эти столицы. Я только вместе с кошкой могу помочь, а она не любит переездов, сами понимаете — живность домашняя.

— Василий Кондратьевич, спасибо, мы примем к сведению ваше беспокойство, спасибо ещё раз.

Разговор был окончен.

Матвеев, опёршись на палочку, тяжело поднялся со стула и направился к выходу. Уже перед дверью, словно в отместку упрямому директору, он повернулся и резко бросил:

— Будете у доктора — почки посмотрите. В правой — камень у вас, на днях выйдет. До свидания.

Дверь закрылась, и Кондратьич поковылял прочь.

* * *

— Нет, я не хочу никого ни видеть, ни слышать. В конце концов, уже начало восьмого, все нормальные люди давно дома, жуют пельмени, пьют чай на кухне под абажуром и смотрят по телевизору, как извергается очередной вулкан где-нибудь в Исландии, и радуются, что это далеко от их пятого квартала, — весь этот монолог Иван хотел высказать секретарю Юле, но прозвучал он в пространство, поскольку Юлю он отпустил ещё полтора часа назад. С охраны передали, что его давно ждёт пожилой мужчина, как он сообщил, по экстренному государственному делу. За время работы директором телестудии Иван навидался таких типов с суперважными сообщениями. Было в их облике что-то общее, и приходили они всегда, как им казалось, с потрясающими новостями. В основном это были очевидцы НЛО или различного рода инопланетных представителей. Попадались и непризнанные авторы мировых открытий, типа вечного двигателя или квадратуры круга. Таких людей Иван делил на психически ненормальных, слегка болеющих навязчивыми идеями и просто зануд, которым необходимы общение и внимание.

Человек, возникший в кабинете, внешне не подпадал ни под одну из этих категорий. Пожилой, невысокий, лет пятидесяти пяти, в простом неновом, но аккуратном сером костюме, он решительно вошёл и резко протянул руку навстречу привставшему Черепанову.