Век кино. Дом с дракончиком

— Однако, по его словам, он покинул «Страстоцвет» в девять.

— Я не сразу вернулся — заезжал к Дмитрию Петровичу.

— Зачем?

— На прощание Марк продал ему свой «мерседес». Я поставил машину в гараж и поднялся к нему отдать ключи.

— Он действительно был болен?

— Наверное. — Боря пожал плечами. — Лежал в халате.

— Один?

— Я никого не видел, но квартира, знаете, не однокомнатная.

— О чем вы говорили?

— Ну, о чем… о Южной Америке, о марках, о «мерседесе»… как я Марка довез. Обычный разговор.

— И вы поехали в контору.

— Своим ходом, на троллейбусе. Ну, подремал до утра.

— Когда вы узнали про Алешу?

— На другой день. Даша позвонила: он не ночевал дома. Марина в больнице. Они с ума сходили.

— Вам известно, что накануне у Марины была встреча с кем-то на станции «Арбатская». И Даша ее сопровождала.

— В первый раз слышу! — Юноша помрачнел. — Она скрыла… Почему?

— Ее попросила сестра.

— И вдруг открылась вам?

— Ситуация изменилась. Ясно? Близкие погибли.

— Может, она вам и о вчерашнем вечере рассказывала?

— Даша сохранила разум и память, просто голос пропал. Я задаю вопрос — она пишет в тетрадке ответ.

— Что же произошло?! — воскликнул Боря в нетерпении, вскочил со скрипучего кресла и прошелся по комнате.

— Вырисовывается примерно так. В шесть часов сестры поехали на Арбат за обновками. Марина вернулась раньше и застала кого-то в квартире.

— Может, сама впустила?

— Похоже, у него есть ключ.

— У кого?

— У «дракончика», так я этого господина прозвал. Сегодня из переулка Серж в эркере видел нечто странное… Даша вроде бы спала.

— Что? Что видел?

— Красную руку, раздвигающую ветви елки.

— Красную? — Боря побледнел — чистое, привлекательное юностью лицо на густо-вишневом фоне ковра. — Почему красную? В крови?

— Может, перчатка. В общем, промелькнуло красное пятно.

— Что он делал в переулке?

— Пришел… зашел… не знаю. По Бульварному кольцу любит гулять по воскресеньям… обожатель Марины. Во сколько сегодня вы приезжали к Даше?

— Я не входил, мне не открыли.

— Во сколько?

— Часов в одиннадцать. Нет у меня красных перчаток.

— В переулке были?

— Нет, нет! — Он поднял руку в оригинальном жесте, словно защищаясь в поединке на шпагах. — Ну, Марина кого-то застала. И… зачем он пришел в квартиру?

— За святым Граалем. — Валентин усмехнулся; юноша глянул исподлобья, отвел глаза. — Между ними разыгралась ужасная сцена — и не в первый раз. Это уже было: двадцать восьмого ноября бесследно исчезла фаянсовая ваза.

— Помню, — прошептал Боря, — в прихожей на подзеркальнике.

— Тогда Марина отделалась сотрясением мозга. Вчера — смерть. Боря, вы их знаете уже третий год… Кого можно заподозрить? Сержа?

— Да ну… а впрочем… я бы его не исключал.

— Поставим вопрос иначе: кого боялась (или любила) Марина так, что предала мужа?

— Откуда мне знать!

— Вспомните ее слова: «Скоро меня поминать будете. Он меня зовет».

Боря с трудом усмехнулся.

— Женские суеверия. Души умерших на том свете заняты более весомым делом — собственным спасением.

Валентин заметил рассеянно:

— На сороковой день мытарства окончены, обитель выбрана: Эдем или ад. Но мы отвлеклись. Не кажется ли вам, что в такой суеверной форме может выражаться чувство вины?

— Вполне. Нет, конечно, — поправился Боря, — в убийстве мужа она не участвовала, но, наверное, оказалась невольно замешанной.

— И ей заплатили за молчание? Она сказала сестре, что знает страшную тайну и должна их обеих спасти.

— Тайну про убийство Алеши?

— Да ведь он только что убит — и преступник ей об этом по телефону докладывает? Неправдоподобно. «Запомни зеленый камень».

— Что? — прошептал студент; Валентину вдруг передался его мгновенный ужас.

— Вы знаете это место!

— Нет, что вы! Просто… как-то жутко звучит. А вы, отдаю должное, весьма осведомлены. Что за место, что за камень?

— Двадцать восьмого ноября Даша случайно слышала, как сестра сказала кому-то по телефону. И потом объяснила: «Мы там два раза встречались».

— Да с кем?

— С тем самым «дракончиком», выходит.

— Откуда взялось это прозвище?

— Тогда вечером возле метро на Арбате Даша услышала голос, который произнес: «Дракончик!»

— Не может быть!

— «Подземный голос», так сказать, «нездешний». Это повторилось вчера.

— Она… видела?

— Нет, переодевалась в своей комнате в новое платье, услышала милое словечко. Вышла в гостиную и побоялась почему-то подойти к открытому окну. И тут возникает вопрос: кто мог так пошутить, кто этот шутник? Вы, Серж, Дмитрий Петрович?

— Дмитрий Петрович?

— Она была знакома с компаньоном, то есть его голос тоже ей знаком… не говоря уже о ваших с Сержем.

— Я не мог быть двадцать восьмого вечером на Арбате!

— Во сколько в контору приходит уборщица?

— Обычно она убирает с шести до девяти. Помню, она начала еще при мне.

— Серж на нее ссылается, поскольку после шести остался один. Мог он незаметно выскользнуть и вернуться?

— Мог. Особняк двухэтажный, есть «черный» выход.

— Боря, вы его подозреваете в убийстве двух близких друзей?

— Ничего подобного! Просто не исключаю.

— Обозначьте психологический исток, мотив.

— Пойду взгляну на Дашу, — заявил юноша неожиданно.

— Вы боитесь за нее?