Век кино. Дом с дракончиком

— По просьбе Марины (она паниковала и переигрывала), прибор отвез Серж в органы. На нем обнаружились отпечатки пальцев убитого. Он был на Смоляной двадцать восьмого ноября (подслушанная Сержем фраза по телефону: «Мы же утром договорились»). Насчет Америки, ясно?

— Ну и что?

— Выходит, он у вас дома побрился?

— Эта сладострастная женщина…

— Она мертва. Точно — побрился, здесь, должно быть, не успел. Марина вспомнила и подставила великолепную улику. Ведь она с ума сходила, что лежит в больнице и за нее действуют близкие. Вот почему я и говорю: Манон Леско была вашей верной союзницей.

— Была, не была… Что теперь? — Алеша задумался. — Я любил ее, но еще в молодости предчувствовал… Помните? «Мне дело — измена, мне имя — Марина, я — бренная пена морская».

По выстуженной комнате словно сквознячок прошел… не здешний, из выбитого окна, а другой, «инфернальный», так сказать. Случаются совпадения — как знаки судьбы. «Кавалер де Грие, напрасно вы мечтаете о прекрасной, самовластной, в себе не властной сладострастной своей Манон». Чтоб разрушить «мистическое молчание» (как тут не вспомнить Жанну?), сыщик и убийца одновременно закурили, сблизившись лицами в золотом отблеске свечи.

Русская рулетка

«Мистическое молчание» миновало (или продолжилось) в безумной исповеди:

— Я жаждал ее уничтожить как предательницу. И специально пришел на похороны — убедиться в своем достойном погребении! Ведь тогда по телефону она дала слово, что тело сожгут.

— Да, она бредила: «Алеша, прости! Надо сжечь, урну закопать…» О последних словах я как-то не задумывался, принимая уж совсем за безумные… Это ваш старый друг добился для Марка христианского обряда, за немалые деньги. А Дмитрий Петрович при прощании почуял нечто «потустороннее» — подсознательно признал в покойнике своего компаньона. Вы пришли на кладбище с другой процессией, под звуки Альбинони?

— Великая скорбная музыка вполне отвечала моменту — кому из живых довелось присутствовать на собственном погребении! Я был потрясен, увидев гроб в цветах… ведь ловушка приготовлена на всякий случай… чуть что — эксгумация!

— Да кому это нужно! Элементарная логика…

— К черту логику! Я знал — передо мной враг. И кто там в могиле с матерью лежит, а? Я был потрясен и чем-то себя выдал… не знаю… жестом, движением, взглядом… Она меня узнала — глаза ее, ярко-синие, вспыхнули ужасом. Ну, понял: борьба предстоит серьезная.

— Вы боролись с самим собой, дракончик. И за что боролись?

— Покарать предателя.

— И денежки прихватить?

— Это мои деньги, я за них душу погубил. Главное, я не мог понять, кто ее сообщник, ведь у Даши кейса не было. Но, зная Манон Леско, был твердо уверен, что деньги она из рук не выпустит, в банк такую сумму не рискнет поместить, побоится.

— Она могла обратить доллары в какую-то ценную вещь и носить с собой.

— В этом направлении я и размышлял. После похорон я ждал ее тайком у музея, день, второй, третий… нет и нет. Позвонил туда, говорят: в больнице с сотрясением мозга. Приговор откладывается. И вот выписывается пятого января, шестого выходит на работу. Я следил за ней… Кругом люди, а Суворовский бульвар пустынный, темный. Я собирался вырвать сумочку.

— Убить?..

— Я ж не сумасшедший… в центре города, в пять часов дня. Все своим чередом. Я шел по параллельной аллее, как вдруг она обернулась, что-то сказала: за ней, оказывается, прет дюжий мужик с мордой мафиози из боевика.

— Она вас, конечно, заметила и с ходу воспользовалась мною.

— Да уж, ловкости Марочке не занимать. На другой день из пивного подвальчика я наблюдал за домом, уверенный, что эту самую «ценную вещь» после встречи на бульваре она с собой носить не будет. Днем вышли вы (понятно, думаю, поселила у себя гангстера). А под вечер сестрицы выезжают на «волге», я сдуру решил: к кому-то Рождество справлять. Путь свободен!

— Но в такой большой квартире отыскать…

— Зная ее натуру… такую тайну (для Манон Леско целое состояние!) она бы ни за что не доверила сестре. То есть она нашла заветное местечко, куда Даша никогда не залезет. Куда? В комнату Марины, конечно. Я ее тщательно обыскивал, считая, что времени навалом. Как вдруг в прихожей заскрежетал замок. На секунду я поддался панике и проскользнул в темную гостиную за елку — оттуда хорошо просматривалась входная дверь, а я был невидим. Входит Марина — одна. Огляделась с недоумением — свет в прихожей, я включил, когда пришел, — и вдруг, не раздевшись, направляется сразу в гостиную, прямо к елке, и встает на колени. Думаю: заметила, демонстрирует раскаяние! Достал пистолет…

— Вы его в доме с дракончиком нашли?

— Да, это любовника оружие. И говорю: «Буратино, где ты прячешь свои денежки?»

— Почему вы замолчали?

— Я… не помню дальше. Вспоминаю. Кажется, она заплакала, а я почему-то не мог выйти к ней, почему-то прятался.

— Вы когда-то любили друг друга.

— Но она же предательница? Мелкая предательница, из-за денег.

— Ну, вы тоже, знаете…

— Я — не «тоже»! Она отдалась бизнесмену, проклятому дракончику, над которым я должен был одержать верх!

— Так уже одержали! Их же средствами.

— Но как она смела…