Век Лилит

Гигантская улитка, которую эти странные позвоночные именовали Ингваром, выбралась на берег, с легкостью преодолела эскарп, вползла во внутренний двор своего замка, полюбовалась аксиологическими архитравами, которые терпеливо возводили из собственных скелетов бесчисленные поколения рабочих полипов, и вновь обратила свой внутренний взор на двух недомоллюсков, скорчившихся под странным грибовидным выростом. Ей показалось забавным нарушить их мирную трапезу. Пожалуй, не помешает разыграть небольшой психологический этюд, подумала она. Допустим, привести к ним третьего… Ага, а вот и третий. Точнее, третья. Спешит, переступает своими ходульными конечностями, которые зачем-то отращивают себе позвоночные. Остановилась, принялась всматриваться в одного из двух. Побледнела. Ну, сейчас начнется…

К коттеджу ксенопсихолога Бергман кто-то спешил. Дэни вгляделся, вскочил и уронил чашку. По счастью, пустую. Этого просто не могло случиться… Так не бывает, чтобы смутное воспоминание, почти забытое в хороводе женских образов, что мелькают перед ним каждый день, но единственно милое лицо вдруг, без всякого предупреждения, материализовалось бы солнечным утром в тени этих причудливых фантазий сочинской природы. И тем не менее это произошло. Лейла Хазред, одетая в белое в синий горошек платье, которое оттеняло ее смуглую кожу, хрустя каблуками туфелек по коралловой крошке, приближалась к веранде дома мадам Бергман. Хозяйка коттеджа искоса наблюдала за переменой выражения лица Дэни. Куда только подевался опытный женский сердцеед?.. Ксенопсихолог поднялась навстречу новой гостье.

– Во имя Богини! – приветствовала она девушку.

– Слава Богине! – откликнулась та.

Они встретились посредине веранды и обнялись. Дэни чувствовал себя третьим лишним. Лейла словно не замечала его, а когда их взгляды встретились, лишь сдержанно кивнула, как малознакомому человеку. Впрочем, чего он ожидал? Что дочь главы хостинской колонии бросится к нему на шею? К жиголо на содержании планетарной администрации, который дурит голову состоятельным дамочкам, одаряя их приятными воспоминаниями о романтическом любовнике, который умеет красиво ухаживать, возвращая не юной уже клиентке приятное ощущение того, что она еще может стать предметом страсти пылкого молодого мужчины… Нет, Лейла не из тех девушек, которые могли бы клюнуть на вытертые до блеска приемы ухаживания. Она иная. И чтобы быть достойным ее любви, он, Дэни Николсон, тоже должен стать иным.

– Что же вы, молодые люди, делаете вид, что незнакомы? – сказала вдруг мадам Бергман. – Я оставлю вас на полчасика, поговорите…

И она исчезла во внутренних комнатах своего жилища. Застигнутые ее уходом врасплох «молодые люди» еще несколько минут молчали, избегая смотреть друг другу в глаза. Наконец, Дэни не выдержал.

– Здравствуй, Лейла, – пробормотал он.

– Здравствуй, Дэни, – откликнулась она.

– Это ты попросила мадам Бергман встретить меня?

– Да.

– Значит, ты хотела меня видеть?

– Да.

– А я… мечтал тебя увидеть.

– Я рада.

– Как отец? Как все на… Вся колония?

– Хвала Богине, у нас все хорошо.

– А как доктор Пишта? Удалось ему обследовать свои пещеры?

– Нет. После отлета робогвардии я была очень встревожена и потребовала, чтобы мы немедленно вернулись в лагерь. Карел, конечно, страшно расстроился, но вынужден был подчиниться.

Дэни почувствовал укол ревности.

– А обо мне ты беспокоилась? – спросил он.

– Конечно, потому и прилетела.

Девушка произнесла это с такой подкупающей искренностью, что ее собеседник почувствовал себя полным кретином. И в самом деле, стала бы Лейла лететь сюда, просить свою подругу встретить его, если бы не думала и не беспокоилась о нем?

– Со мною все в порядке, – произнес Дэни. – Конечно, тот чиновник, что забрал меня с Хосты, задавал мне кучу малоприятных вопросов, но потом от меня отстал.

– О чем он тебя расспрашивал?

– Если ты имеешь в виду, интересовала ли этого советника юстиции ваша колония… Нет, его главным образом занимало мое прошлое.

– Прости, я не собиралась тебя допрашивать, – спохватилась Лейла. – Да и никому бы не пришло в голову в чем-либо тебя винить. Судьба колонии и без того теперь предрешена. Если уж галактическая администрация ее обнаружила, в покое нас не оставят.

– Думаешь, мое вызволение стало лишь поводом?

– Безусловно. Мы только не понимаем, как они нас нашли?

– Мог донести капитан звездолета, который доставил тогда нас на Хосту.

– Возможно, но могла быть и иная причина.

– Знаешь, когда меня поселили в хижину для холостяков, я обнаружил в стене оптический датчик. Кто-то подглядывал за мною.

– Что ж ты раньше об этом не сказал?!

– Я думал, за мною следят по приказу твоего отца.

– Зачем ему подглядывать за тобой?!

– Ну мало ли… Я все-таки чужак. Ведь для чего-то же меня похищали.

– Спасибо, что рассказал мне об этом. Я обязательно передам отцу.

– А он… тоже здесь, на Сочи?

– Нет, из всех наших сюда прилетела только я, – призналась девушка. – Когда колонию решили законсервировать, совершеннолетним колонистам было предложено выбрать планету для эвакуации. Я остановилась на Сочи.