Век Людовика XIV

Кто мог выйти замуж за такого человека? В 1652 году шестнадцатилетняя Франсуаза д'Обинье жила со скупой родственницей, которая так не любила ее содержать, что решила отправить Франсуазу обратно в монастырь. Друг представил девушку Скаррону, который принял ее с болезненной милостью. Он предложил ей оплатить питание и проживание в монастыре, освободив ее от принятия обетов; она отказалась. В конце концов он предложил ей выйти замуж, дав понять, что не может претендовать на права мужа. Она приняла его, служила ему сиделкой и секретарем, а также играла роль хозяйки в его салоне, делая вид, что не слышит двусмысленных намеков гостей. Когда она присоединялась к разговору, они удивлялись ее уму. Она придавала собраниям Скаррона респектабельность, достаточную для того, чтобы привлечь госпожу де Скюдери, а иногда и госпожу де Севинье; Нинон, Грамон и Сент-Эвремон уже были ее завсегдатаями. В письмах Нинон есть намек на то, что госпожа Скаррон смягчила этот бесполый брак связью; но Нинон также сообщала, что она «была добродетельна от слабоумия. Я хотела ее вылечить, но она слишком сильно боялась Бога». 115 О ее преданности Скаррону говорил Париж, который бессознательно жаждал примеров порядочности. По мере того как усиливался паралич, даже его пальцы неподвижно застыли; он не мог перевернуть страницу или взять в руки перо. Она читала ему, писала под его диктовку и удовлетворяла все его потребности. Перед смертью (1660) он написал свою эпитафию:

Celui qui ici maintenant dort
Тот, кто лежит здесь

В нем больше жалости, чем желания,
Вызывал скорее жалость, чем зависть,

Он пережил много смертей.
И тысячу раз страдал от смерти.

Прежде чем потерять жизнь.
Прежде чем потерять жизнь.

Проходите, не шумите,
Проходя мимо, не шумите,

Охраняйте себя так, чтобы вы не заблудились;
Следите за тем, чтобы не разбудить его;

Car voici la première nuit
Ибо это первая ночь.

Чтоб нищий Скаррон захворал. 116
Бедный Скаррон спит.

Он не оставил после себя ничего, кроме кредиторов. Вдова Скаррон, еще молодая женщина двадцати пяти лет, снова оказалась брошенной на произвол судьбы. Она обратилась к королеве-матери с просьбой возобновить отмененную пенсию; Анна назначила ей две тысячи ливров в год. Франсуаза сняла комнату в монастыре, жила и одевалась скромно, соглашалась на разные мелкие работы в хороших домах. 117 В 1667 году госпожа де Монтеспан, собиравшаяся рожать, послала к ней эмиссара с просьбой принять и воспитать ожидаемого ребенка. Франсуаза отказалась, но когда Людовик сам поддержал просьбу, она согласилась, и в течение нескольких лет после этого принимала королевских младенцев по мере их появления на свет.

Она научилась любить этих детей, и они смотрели на нее как на мать. Король, который поначалу смеялся над ней как над ханжой, стал восхищаться ею и был тронут ее горем, когда один из детей, несмотря на ее постоянную заботу, умер. «Она умеет любить», — сказал он, — «было бы приятно быть любимым ею». 118 В 1673 году он узаконил детей; госпоже Скаррон больше не нужно было соблюдать тайну; она была допущена ко двору в качестве фрейлины, ожидающей госпожу де Монтеспан. Король подарил ей 200 000 ливров, чтобы поддержать ее новый статус. На эти деньги она купила поместье в Ментеноне, недалеко от Шартра. Она никогда не жила там, но это дало ей новое имя: она стала маркизой де Ментенон.

Это был головокружительный взлет для человека, так недавно лишившегося средств к существованию, и, возможно, на какое-то время он вскружил ей голову. Она взяла на себя смелость посоветовать госпоже де Монтеспан покончить с греховной жизнью; Монтеспан возмутилась этим советом и решила, что Майнтенон замышляет заменить ее. И действительно, к 1675 году Людовик стал все более нетерпимым к истерикам Монтеспан и находил удовольствие в общении с новой маркизой. Возможно, при попустительстве короля епископ Боссюэ предупредил его, что ему будет отказано в пасхальном таинстве, если он не отпустит свою наложницу. Он велел ей покинуть двор. Она так и сделала; Людовик принял причастие и некоторое время оставался в континенте. Госпожа де Ментенон одобрила его поступок, очевидно, без корыстных намерений, 119 Вскоре она уехала с больным герцогом де Мэном (одним из детей Монтеспан), чтобы вылечить мальчика в серных ваннах Барежа в Пиренеях. Людовик отправился на войну. Вернувшись голодным, он оттолкнул Боссюэ и пригласил Монтеспан снова занять ее апартаменты в Версале. Там он упал в ее ждущие объятия, и она снова зачала.