Век Людовика XIV

Его старость должна была быть счастливой. Его почитали как величайшего из ныне живущих ученых; до нашего времени ни один деятель науки не пользовался таким широким признанием. В 1703 году он был избран президентом Королевского общества и впоследствии ежегодно избирался им до самой смерти. В 1705 году королева Анна посвятила его в рыцари. Когда он проезжал в своей карете по лондонским улицам, люди с благоговением смотрели на его розовое лицо, величественное и благожелательное под массой белых волос; и не всегда могли заметить, что он вырос несоразмерно своему скромному росту. Он получал хорошее жалованье, 1200 фунтов стерлингов в год, и так разумно инвестировал свои сбережения, что после смерти оставил 32 000 фунтов стерлингов, 54 Хотя он был щедр на подарки и благотворительность. Он успешно преодолел фиаско Компании Южных морей. Однако он был угрюм, иногда раздражителен, подозрителен, скрытен, всегда робок, но горд. 55 Он любил уединение и не очень охотно заводил друзей. В 1700 году он сделал предложение богатой вдове; из этого ничего не вышло, и он так и не женился. Вспыльчивый и болезненно чувствительный, он болезненно переносил критику, резко обижался на нее и давал решительный отпор в спорах. Он высоко ценил свой труд и способности, но жил скромно, пока его зарплата и сбережения не позволили ему завести шесть слуг и занять высокое место в лондонском обществе.

На семьдесят девятом году жизни он начал возвращать свой долг природе. Болезни, не вызывающие уважения у гениев, поразили его — камень в мочевом пузыре и недержание мочи; в возрасте восьмидесяти трех лет он страдал от подагры, а в восемьдесят четыре — от геморроя. 19 марта 1727 года боли от камня были настолько сильными, что он потерял сознание. Он так и не пришел в него, а умер на следующий день, на восемьдесят пятом году жизни. Его похоронили в Вестминстерском аббатстве после похорон, которые возглавляли государственные деятели, дворяне и философы, а паллу несли герцоги и графы. Поэты посвятили ему элегии, а Поуп сочинил знаменитую эпитафию:

Природа и ее законы скрыты в ночи;
Бог сказал: «Да будет Ньютон!», и все стало светло.

Вольтер даже в старости был тронут, когда рассказывал, как в своей английской ссылке он видел математика, похороненного с почестями короля. 56

Слава Ньютона выросла почти до абсурдных высот. Лейбниц оценил вклад своего соперника в математику как равный по ценности всем предыдущим работам в этой науке. 57 Хьюм считал Ньютона «величайшим и редчайшим гением, который когда-либо восставал для украшения и обучения рода». 58 и Вольтер скромно согласился с ним. 59 Лагранж назвал «Principia» «величайшим произведением человеческого разума», а Лаплас закрепил за ней на все времена «первенство над всеми другими произведениями человеческого интеллекта»; Ньютон, добавил он, был самым удачливым из людей, поскольку существует только одна Вселенная и один конечный принцип в ней, и Ньютон открыл этот принцип. 60 Такие суждения шатки, ибо «истина», даже в науке, вянет, как цветок.

Если оценивать величие человека по наименее субъективному критерию — распространенности и продолжительности его влияния, то Ньютона можно сравнить разве что с основателями мировых религий и ключевых философий. Некоторое время его влияние на английскую математику было пагубным, поскольку его «флюксии» и их обозначения оказались менее удобными, чем исчисление и обозначения, с которыми Лейбниц преобладал на континенте. В течение столетия его корпускулярная теория света, похоже, препятствовала прогрессу оптики, хотя некоторые студенты теперь находят много полезного во взглядах Ньютона. 61 В механике его работа оказалась бесконечно творческой. «Все, что было сделано в механике со времен Ньютона, — писал Эрнст Мах, — было дедуктивным, формальным и математическим развитием…..на основе законов Ньютона». 62

Сначала богословы опасались влияния «Principia» на религию; но лекции Бойля Бентли (1692), вдохновленные Ньютоном, обратили новое мировоззрение в поддержку веры, подчеркнув очевидное единство, порядок и величие Вселенной как свидетельства мудрости, силы и величия Бога. Однако та же ньютоновская система была принята деистами, что способствовало замене христианской теологии простым принятием единого Бога или даже отождествлением Бога с природой и ее законами. Вероятно, окончательное влияние Ньютона на религию было пагубным; несмотря на его протесты и миллионы слов в богословских трудах, вольнодумцы предполагали, что он задумал самосущий мир, а божество привнес в него в качестве утешительной задней мысли. Особенно во Франции космология Ньютона, хотя и была представлена деистически Вольтером, способствовала механистическому атеизму многих философов.