Век моды

Когда путешественники возвращались домой, парижская одежда возбуждала их соперников и друзей подражать, это автоматически создавало новых клиентов. И они стали такими же преданными нашими клиентами, как те, которым подражали, потому что в основном не существовало другого рынка, столь успешно специализирующегося на продаже одежды. Это было начало золотого века для кутюрье и изготовителей шелка, кружева и всех других предметов, вносящих свой вклад в туалет дамы. В это время парижанке дали возможность проявить свой врожденный вкус, в наши дни называемый шиком – главная ее характеристика, и вскоре она уже устанавливала стандарт элегантности во всем мире. Со временем парижанка стала столь известной в силу своего чутья в портновской красоте, что платье, прибывшее не из Парижа, не принималось во внимание. Женщины хотели иметь только французскую модель, придававшую им чувство самоуважения. Город света стал основным поставщиком дамского платья во все страны цивилизованного мира.

Но новую моду порой называют изобретением дьявола. Моя мама никогда не забывала резонанс, который вызвала одна из таких моделей – революционное новшество в дамских шляпах. В 1850-е годы женщины носили шляпы, называемые «капорами», «кабриолетами» или «биби». Название происходило от широких полей в форме складного верха конного экипажа, которые обрамляли лицо и завязывались под подбородком широкой лентой и бантом. Семейный альбом хранит много снимков с подобными шляпами. Внутри этих полей располагался узкий рюш из белого или цветного тюля – «бажу» (щечки). Сзади шляпа почти доходила до шеи и образовывала круглый маленький шиньон, всегда сделанный из настоящих волос, ни в коем случае из фальшивых. К задней части капора пришивалась широкая оборка из материи, подходящей по цвету к шляпе, – «баволе»[31]. Он свисал на плечи и полностью закрывал сзади шею и волосы. «Кабриолет» вошел в моду во время Империи, да и при Реставрации и царствовании Луи Филиппа все еще был в моде.

Мой отец никогда не любил такую моду и считал, что очень жалко прятать под шляпой на три четверти волосы женщины, ведь именно они часто бывают ее главным предметом красоты. (Что бы сказал он сейчас!) Желая воскресить моду периода Людовика XVI и Марии Антуанетты, он решил начать с «кабриолета» и убедил мать отправиться на скачки в шляпе, с которой он убрал «баволе». Это был настоящий «государственный переворот». Ничто не может в наши дни вызвать сенсацию, сравнимую с той, какую произвела мама, появившись без «баволе», явив шиньон и шею на всеобщее обозрение.

Лошади и скачки ушли на второй план. Все взгляды были направлены на мадам Ворт с ее скандальной шляпой. Но, возвращаясь со скачек, ее карета поравнялась с экипажем княгини Меттерних[32], и новый головной убор собрал свою первую дань. Принцесса выглянула наружу и воскликнула: «Моя дорогая мадам Ворт, что за очаровательная шляпа?» Это было начало. В течение недели княгиня и ее современницы появились в шляпах без «баволе».

Миссис Генри де Пейн в знаменитом платье с морковками от Ворта, Париж, ок. 1860 года

Русская клиентка Ворта, госпожа Нарышкина, Париж, ок. 1860 года

Дамские шляпы, 1850-е годы. Фонд Александра Васильева

Принцесса Полина фон Меттерних в платье от Ворта, Париж. Фото Надара

Однако одна из маминых подруг, проводившая бо́льшую часть года в деревне, не знала об этой новинке, пока не появилась моя мать в шляпе без «баволе». Если бы мама вошла в комнату без головы, подруга была бы менее оскорблена. Она выразила неодобрение, сжав губы – и во все время визита ни разу не улыбнулась! – и бросала на шляпу возмущенные взгляды. Но, наконец, она уже не могла терпеть и сухо заявила: «Но, моя дорогая, у вашей шляпы нет баволе!» Мадам Ворт спокойно ответила: «Ах да! Баволе больше не носят. Вы разве не знаете?» После чего приятельница сказала: «Никогда не видела ничего более отвратительного. Это просто неприлично». Вернувшись домой, мама рассказала отцу о такой реакции. И до самой смерти он не переставал со смехом вспоминать эту женщину, которая считала неприличным показывать шею сзади.