Век Наполеона

Мирные переговоры затянулись на три месяца, отчасти потому, что Карл Людвиг не смог убедить своего брата Франциска I в невозможности организации дальнейшего сопротивления, а отчасти потому, что император Франциск надеялся, что Пруссия и Россия придут ему на помощь. Наполеон помог Александру устоять, предложив ему часть Галиции и пообещав не восстанавливать Царство Польское; 1 сентября царь сообщил Австрии, что не готов порвать с Францией. Австрийские переговорщики все еще держались, пока Наполеон не выдвинул ультиматум. 14 октября они подписали Шёнбруннский мирный договор, продиктованный Францией в королевском дворце ее древних врагов Габсбургов. Австрия уступила Инвиртель и Зальцбург Баварии, в которую она так часто вторгалась. Часть Галиции отошла к России, часть — к великому герцогству Варшавскому в качестве частичного возврата территорий, захваченных Австрией при разделах Польши. Фиуме, Истрия, Триест, Венеция, часть Хорватии, большая часть Каринтии и Карниолы достались Франции. В общей сложности Австрия потеряла 3 500 000 налогооблагаемых душ и должна была выплатить репарации в размере 85 миллионов франков. Наполеон воспринял все это как должное и через полгода прикончил свои трофеи, получив в невесты австрийскую эрцгерцогиню.

VI. БРАК И ПОЛИТИКА: 1809-II

Он покинул Вену 15 октября 1809 года, а 26-го добрался до Фонтенбло. Он объяснил близким родственникам и советникам свое решение добиваться развода. Они почти единодушно одобрили его, но только 30 ноября он набрался смелости и открыл свое намерение Жозефине. Несмотря на свои внебрачные похождения, которые казались ему законной привилегией странствующего воина, он все еще любил ее, и разрыв должен был принести ему месяцы душевных страданий.

Он знал ее недостатки — ее ленивый, вялый образ жизни, ее неторопливый туалет, ее экстравагантность в одежде и украшениях, ее неспособность сказать «нет» миллионерам, пришедшим показать свои изделия. «Она покупала все, что ей приносили, и неважно, по какой цене».45 Ее долги неоднократно достигали такого уровня, что вызывали бурю со стороны мужа; он выгонял продавщиц из ее комнат, ругал ее и выплачивал долги. Он позволял ей выделять 600 000 франков в год на личные расходы и еще 120 000 на благотворительность, так как знал, что она была навязчивой дарительницей.46 Он потакал ее любви к бриллиантам, возможно, потому, что они делали ее очаровательной, несмотря на ее сорок два года. В ней были одни чувства и никакого интеллекта, кроме мудрости, которой природа наделяет женщин для управления мужчинами. «Жозефина, — говорил он ей, — у тебя отличное сердце и слабая голова».47 Он редко позволял ей говорить о политике, а когда она настаивала, он вскоре забывал о ее взглядах. Но он был благодарен за чувственную теплоту ее объятий, за «неизменную миловидность ее нрава».48 а также за скромность и изящество, с которыми она выполняла свои многочисленные функции императрицы. Она любила его до идолопоклонства, а он любил ее по эту сторону власти. Когда мадам де Сталь обвинила его в том, что он не любит женщин, он ответил просто: «Мне нравится моя жена».49 Антуан Арно восхищался «властью, которую самый мягкий и неторопливый из креолов осуществляет над самыми своенравными и деспотичными людьми. Его решимость, перед которой трепетали все мужчины, не могла устоять слезами женщины».50 Как сказал Наполеон на острове Святой Елены, «в общем, мне пришлось уступить».51

Она давно знала его тоску по наследнику его крови как законному и признанному наследнику его правления; она знала его страх, что без такой традиционной передачи власти его плен, смерть или тяжелая болезнь приведут к безумной схватке фракций и генералов за верховенство, и что в результате хаоса упорядоченная, процветающая и могущественная Франция, которую он строил, может распасться на еще один такой ужас — красный или белый, — от которого он спас ее в 1799 году.

Когда, наконец, он сказал ей, что они должны расстаться, она упала в обморок, причем настолько искренне, что пролежала без сознания много минут. Наполеон отнес ее в ее комнаты, вызвал своего врача, Жана-Николя Корвизарта де Маре, и попросил Гортензию помочь успокоить ее мать. В течение недели Жозефина не давала согласия; затем, 7 декабря, из Италии прибыл Эжен и уговорил ее. Наполеон утешал ее со всей нежностью. «Я всегда буду любить вас, — сказал он ей, — но у политики нет сердца, у нее есть только голова».52 Она должна была получить полное право на замок и земли Мальмезона, титул императрицы и солидную ренту. Он заверил ее детей, что до конца останется их любящим отцом.