Век невинности

Почти всю эту ночь Ачер провел без сна, стараясь сочинить благодарственные письма друзьям (и бывшим поклонницам!), приславшим ему свадебные подарки. Задача заключалась в том, чтобы, по возможности, каждое из этих писем вышло оригинальным. Деньги, предназначавшиеся для епископа и священника, лежали наготове у шафера в кармане. Его вещи, в том числе дорожные, были отправлены к миссис Мэнсон Мингот, где в честь молодоженов предполагали устроить торжественный прием. Для молодой пары забронировали места в поезде, который готовился умчать их в неведомые дали. В зачарованной стране пройдет их первая брачная ночь, которая будет овеяна глубокой тайной, бережно хранимой всеми новобрачными испокон веков.

«Кольцо не забыли?» — все так же взволнованно прошептал на ухо Ньюлэнду молодой Ван-дер-Лайден, дебютировавший в роли шафера и ревностно выполнявший свои обязанности. Он гордился высокой ответственностью, возложенной на него, и старался ничего не перепутать.

Ачер сунул правую руку без перчатки в карман своего серого атласного жилета и нащупал маленькое обручальное кольцо, на внутренней поверхности которого было выгравировано: «Мэй от Ньюлэнда, ___ апреля 187__ года.» Похоже, этот жест повторяли многие женихи, прежде чем предстать перед алтарем.

Затем, зажав в левой руке цилиндр и перчатки перламутрового цвета, он замер в ожидании невесты, которая вот-вот должна была появиться в дверях.

Под сводами церкви зазвучал торжественный марш Генделя. Сколько раз Ачер стоял на этом месте у алтаря и равнодушно наблюдал за другими невестами, проплывавшими мимо него под эти звуки, чтобы стать рядом со своими женихами.

«Как же все это напоминает открытие сезона в Опере!» — думал он, обводя взглядом те же самые фигуры, которые он привык созерцать в театральных ложах. Он ждал, что к тому моменту, когда отзвучат фанфары, в церковь войдут миссис Сельфридж Моррис в шляпе с колышущимися страусовыми перьями, и миссис Бьюфорт с алмазными подвесками на лифе и неизменной улыбкой на устах. Ачер с усмешкой отметил про себя, что у обеих дам всегда такое надменное выражение на лице, будто в мире ином им уже уготованы престижные места.

В распоряжении Ачера было предостаточно времени, чтобы хорошенько рассмотреть приглашенных, занявших первые ряды. Дамы сияли от восторга в предвкушении красивого зрелища, а мужчины сидели с озабоченным видом, немного нахмурившись: они думали, как бы им подобраться к лакомым кусочкам во время завтрака и успеть переодеться в сюртуки до обеда.

«Жаль, что на завтрак приглашает Кэтрин, — должно быть, посетовал Реджи Чиверс. — Но я слышал, что Ловелл Мингот настоял на том, чтобы угощение готовил его собственный повар; а посему, вне всякого сомнения, там будет чем поживиться. Главное — не зевать!..»

Ачер живо представлял себе, как Силлертон Джексон поспешил охладить его пыл:

«Мой дорогой, разве вы не слышали, что фуршет будет сервирован на маленьких столиках, согласно новой английской моде?»

Глаза Ачер задержались на какое-то время на одной из скамей, стоявшей слева от прохода. На ней сидела его мать, вошедшая в церковь под руку с Генри Ван-дер-Лайденом. Теперь она потихоньку плакала, скрывая слезы под густой вуалью. В руках она держала горностаевую муфту, доставшуюся ей по наследству от матери.

«Бедная Дженни! — подумал он, посмотрев на сестру. — Вытягивает шею, как жираф, а все равно ей ничего не видно за исключением людей, сидящих впереди; а это по большей части скучные Ньюлэнды и Деджениты.»

По ту сторону от белой ленточки, за которой стояли скамьи, закрепленные за той или другой скамьей, сидел Бьюфорт, высокий и надменный, с красным лицом. Он бесцеремонно разглядывал присутствовавших на церемонии дам. Ачер заметил, что миссис Бьюфорт уже успела занять свое место подле мужа.

Одета она была в шиншилловый полушубок и держала в руках букет фиалок. А чуть поодаль Лоренс Лефертс с напомаженными волосами изображал из себя некоронованного короля всех приглашенных, поклонявшихся божеству, незримо присутствовавшему в церкви, имя которому Хороший Тон.

«Интересно, — подумал Ачер, — сколько отступлений от правил хорошего тона заприметили зоркие глаза Лефертса?»

Но тут он вспомнил, что когда-то сам и придавал этим правилам первостепенное значение. В памяти всплыли те мысли и идеи, которые будоражили его в юные годы и которые теперь казались ему такими незрелыми. В ту пору он походил на средневекового школяра, пытавшегося ввернуть в разговор метафизические термины, которые были непонятны не только окружающим, но и ему самому.

Бурная дискуссия на предмет того, стоит ли выставлять на всеобщее обозрение свадебные подарки, несколько омрачила последние часы перед свадьбой. И Ачеру казалось непостижимым, как взрослые люди могут доводить себя до состояния кипения из-за подобных пустяков. В конце концов, вопрос решился не в пользу этой идеи, благодаря реплике миссис Велланд, воскликнувшей со слезами на глазах:

«Мне еще не хватало пустить в свой дом репортеров!»