Ну что, душа моя, припомним — это было:В тот день на тропке полевойНам преградила путь издохшая кобыла,Едва прикрытая травой.Как баба, в похоти скрывающая злобу,Дымясь от блудного тепла,Она разверзнула смердящую утробу,Бесстыдно ляжки развела.На солнечном огне, как на плите кухонной,Плоть околевшая пеклась,Чтоб в первородный прах ушла разъединеннойТелесная живая связь.Цветенью мерзости надменно потакая,Глядело небо в этот ад.Скукожилась трава, а вонь была такая,Что вы попятились назад.Над чревом лопнувшим неутолимой тучейГудела мух ночная мгла.Их черная детва лавиною текучейОшметки плоти залила.Гниенье множилось волнами и бродило,Потрескивая и дыша.Из груды тлеющей навеки исходилаНа время вдутая душа.Над падалью плыла мелодия распада.Напоминала нам онаИ пенье ветерка, и отзвук водопада,И шорох спелого зерна.Телесность таяла, мечте подобна зыбкой,Перетончалась, будто нить,Как образ стершийся, который кистью гибкойХудожник мог бы сохранить.За каменной грядой встревоженная сукаПоскуливала от тоски,Мечтая отодрать и уволочь без звукаБольшие смачные куски.И вас, моя любовь, мой ангел светозарный,Моя богиня, страсть моя —Заразная чума сожрет ваш облик тварныйДля гнусного небытия!Над вами второпях проблеют отходную,И ваша царственная статьУйдет под полог трав, под тяготу земнуюЦветами тленья расцветать.А там, краса моя, вас черви зацелуютИ объедят. Но им воследВ душе я сберегу любовь мою былую,Распавшуюся, как скелет!
Из ванны, битой вдрызг, как прах из домовины,Помадою густой просалена насквозь,Брюнетки голова повыперлась картинно,Окутав сеть морщин оплывами волос.За холкой жирною воздвигнулись лопатки,Крестец увалистый, холмистая спина,Бедро, что окорок… Вода осквернена,Как будто в ней полдня огузок мокнул гадкий.Вдоль гнутого хребта алеют лишаи.И чтобы сей кошмар вложить в слова свои,Доступно передать — не сыщется примера.Гиппопотамий зад на створки развело.Меж буквиц врезанных — «Ярчайшая Венера» —Пылает язвою исходное жерло.