Век рисков: убежденность Ватроффа

У меня как у намаша есть меньшие по званию, именуемые просто как надзиратели, и между ними грамотно поделены обязанности по содержанию Кубов. Даже сейчас я, неспешно поедая сочное красное яблоко, удобно расположившись в своей штаб-квартире на кресле (штаб-квартира как большой высококлассный кабинет, расположен в конце пятого Куба), понимаю, что с каждой вяло исчезающей минутой прибавляется хлопот… Но мои надзиратели справляются с делами как могут. Уверен.

Наверняка в это самое мгновение в каком-то офисе нашего Куба бунтует один человек, падают на пол белые бумажные листы, и его пытаются успокоить все остальные подчиненные работники. В другом Кубе возможно кто-то кого-то снова попытался взять в заложники, и уже на помощь спешат надзиратели из соседних офисов, оставив без присмотра свои места. Подобные выходки – это новая свалившаяся рутина как для меня, так и для надзирателей.

– Устал я, – вырвалось из уст непроизвольно. – Надеюсь, поставка с «оковами» не задержится еще больше.

«Оковы» – это легкоперевариваемый дурман, который мы заставляем наших подчиненных выпивать, чтобы ликвидировать агрессию с их стороны. Почему подчиненные агрессивно себя ведут? Понять можно. Последняя ступень искусственной эволюции человека до Экономического переворота была более эгоцентричной, чем следовало бы. Свобода – это хорошо, но всему есть свои пределы. И вот, когда людскому роду грозит со всех сторон опасность, где искать помощи, когда каждый сам за себя? Жаль, но из наших подчиненных мало кто понимает, что ситуация в мире требует множества рук и мозгов, даже обычных. Поскольку даже в самом посредственном может скрываться что-то, что непосредственные ищут веками.

От огрызка яблока осталась только веточка, и я ее отправляю в консервационный ящик. У нас ничто не выбрасывается – штраф большой. Этот маленький серебристый ящик под столом заполнен доверху, а место сортировки отходов откроется в семнадцать часов… стало быть «Сортировка» уже открыта.

Взяв ящик под подмышку, я было направился к двери, как гарнитура в ухе запищала, и пришлось затормозить.

– Связь открыть, – дал я команду гарнитуре. Ведь если она просто запищала, значит звонок по внутренней линии. – Слушаю.

– Намаш Ангст, ко входу в шестой Куб пришли из другого Сектора, – привычным, но каким-то более замученным тоном проговорил надзиратель Морис.

– Кто?

– Намаш Карина и ее приближенные.

– Пять минут. Связь – отбой, – устало фыркнул я, и вернул ящик на законное место. С грустью отвернувшись от него, покинул кабинет.

Намаш Карина… красивая женщина, роскошная… Лучше бы она не умела разговаривать.

– Хотя, если не дать ей говорить, она не пощадит маникюр, когда начнет царапать чье-то лицо.

Второй раз за неделю «наша царица» посетила нас. Будет ли она снова просить отдать ей ценного Мориса? Или в этот раз угрожать? Я долго думал над тем, каковы мотивы у Карины, и даже не заметил, как прошел весь длинный «хрустальный» коридор пятого Куба. Однако обычно прохожу свои территории с двадцатью офисами и шестью лабораториями медленно и всякий раз с восторгом, будто впервые.

Разумеется, Карина уже удобно расположилась в кабинете надзирателя Мориса. Не упущу возможности похвастаться, что все кабинеты надзирателей в Секторе – мои кабинеты. Жаль, что каждый из них – в точности как предыдущий. Поэтому, когда я увидел, как намаш Карина пользуется, моими, чайником и чаем, лицо невольно выразило прискорбие.

– Надо же, Вы и впрямь бесцеремонны, – высказавшись, я сел на хиленькую табуретку напротив Карины. Диваны и кресла были заняты ее телохранителями и приближенными в строгих костюмах. – Это как будто я в гостях, а не Вы.

Женщина в длинном коктейльном платье темно-красного цвета молча продолжала мешать чайной ложечкой в чашке. Ее профессиональный макияж должен был скрыть цифру возраста под номером сорок, однако недовольная гримаса только прибавила годы. Она подняла чашку чая, пододвинулась к спинке кресла и поправила черные кучерявые локоны.

– Когда же Вы прекратите быть настолько мелочным? – отозвалась Карина, и элегантно сделала глоток ароматного чая.

Я молчал с прищуром наблюдая за собеседницей. Неужто она поняла, что мне не нравится то, что я сижу не на кожаном черном сидении и то, что мой сервиз и чай тронул чужак? Но как только Карина сверкнула карими глазами, и показательно взглянула на чайник, а затем на меня, я все понял.

– Увы, – мило улыбнулся я ей, – но сейчас я мелочен в два раза больше, чем Вам подумалось.

Карина хохотнула:

– Ладно. – Она отставила чашку и махнула неприметному пареньку за ее плечом. Он сразу же подошел и положил передо мной толстенную папку с бумагами. – Как Вы видите по логотипу, документы принадлежат нашей Фракции. Сегодня мне приказали осведомить Вас об этом деле. Ну же, откройте.

По виду Карины понятно, что дело явно серьезное. Это значит – шутки в сторону. С полной невозмутимостью я спросил:

– Насколько оно засекреченное?

Карина немного напряглась:

– Взгляните на дело.

Лично для меня запахло жаренным.