Век рисков: убежденность Ватроффа

– Намаш Карина, я не хочу открывать бомбу замедленного действия. Если Вы так настаиваете, чтобы я просмотрел дело, значит обратного пути потом не будет.

– Вы правы. Но у Вас нет выбора.

– Тогда дайте взглянуть на приказ о распоряжении.

– В первом файле этой папки.

– Будет Вам. Я похож на дурака?

Карина видимо уже устала, иначе почему она потерла висок опустив пышные ресницы вниз?

– Константин, зачитайте ему первую страницу из дела.

Мое удивление тут же подскочило вверх:

– Раз Вы можете ему разрешить, то я сам зачитаю.

Открыв папку и прочитав приказ о распоряжении намашу Карине передать это дело намашу Ангсту, я немного успокоился. Особая печать поставлена самим Секретарем нашей Передовой Фракции. Выходит, что Карина действительно не имела никаких скрытых намерений и не хотела меня обмануть.

Моя собеседница поднялась с места.

– Что ж, дело вручено лично в руки, мне здесь делать больше нечего. Всего доброго.

– Угу, – буркнул я ей вслед, даже не поинтересовавшись об отношениях между ней и Морисом. Но это сейчас совсем не важно.

Диваны и кресла опустели, дверь захлопнулась, и я остался один… Я думал, что остался один, и без зазрения совести окунулся в бумаги. Помимо того, что в них приказано перенаправить меня к черту на куличики подальше от любимого Сектора, к делу также прилагались пояснения таковой причины и отчеты, но в скучной бюрократической манере.

Я не знал, так как живу в Секторе уже пятнадцать лет и редко выхожу из него, но оказывается, вспышки на солнце в последнее время происходят так часто, что некоторых метеозависимых людей стало больше в разы – они уже рождаются с прогрессирующими патологиями.

Да, это давно факт – мистика и двойственные мнения о проблемах метеозависимых в какой-то момент резко исчезли. Есть только один четкий ответ – солнце и его излучение влияют на все организмы, в том числе человеческие. Однако, как написано в отчете, бич современного народа – невозможность что-либо делать при вспышках. Сказано, что артериальное давление пациентов выходит из-под контроля, все органы барахлят пуще незащищенной электронной техники, а спасение народов разрабатывается в нашей Фракции четыре года, но с трудом. Пока что все разработки лежат на стадии экспериментов, и мне вручили путевку в этот самый засекреченный Куб второго Сектора, где якобы нужна моя поддержка.

– Намаш Ангст, все хорошо? – услышал я от Мориса, все это время смиренно сторожившего двери.

– Честно признаться нет, – сухо отозвался я, продолжая хмуриться над графиками. Морис молчал. Видимо он тоже не чуял чего-то хорошего. Потому я постарался смягчить углы: – Боюсь, нам надо будет сделать «перестановку в доме» побыстрее, чтобы успеть адаптироваться.

– К чему Вы клоните? – Морис принялся прибирать за Кариной.

– Как бы мне сказать помягче…

– Если Вы приняли такую формулировку, значит стоит приготовиться к чему-то плохому.

– Возможно…

Мне не хотелось говорить на эту тему, а Морис не выпытывал ответов. Я молча листал отчет, Морис готовил чай. Когда чашка звякнула перед моим носом, я выждал паузу и безапелляционно произнес:

– Ты будешь вместо меня, а на замену тебе мы найдем кого-то из наших лабораторий. Я уезжаю.

– Надолго? – к моему сожалению, Морис спросил обыденным голосом.

– Не могу сказать, но я бы не рассчитывал на скорейшее возвращение.

– Все-таки есть какая-то неоднозначность.

Я довольно хмыкнул, ибо надзиратель видит в этой ситуации положительную возможность того, что я могу вернуться. И в то же время я понимаю, что при любом повороте сможет вернуться только мое бездыханное тело. На своем опыте знаю, что некоторые секреты Секторов остаются в своей основе неразглашенными любыми методами ради того, чтобы Генералы Фракций ни о чем не знали. И все-таки, даже интуитивно предчувствуя, что не все может быть так положительно, я постарался говорить обычно:

– Меня радует, что тебя натаскать на мою должность не составит труда. Ты многое и так уже знаешь.

– Но то, чего я не знаю, знать не хотелось бы.

Из меня вырвался неудержимый смех. Морис прав. Я его уберег от всего самого грязного, с чем сталкиваюсь по работе. Но теперь ему придется вникнуть по самый пояс. Благо, выдержки его хватит с лихвой.

– У нас есть ровно пять дней на все.

Морис с тяжестью буркнул «буду стараться», и с этого момента у меня не было никаких забот кроме как стажировать бравого помощника.

По прошествии пяти дней, ровно после оповещения к переезду, я вовсю готовлюсь. Осталась стадия «привести себя в порядок»: щетина на лице побрита; я самостоятельно себя постриг коротко; умылся от лишних пепельных волосков. В серой тусклой ванной есть только я и мое отражение в зеркале.

Я, смело опираясь руками на раковину, еле разглядел лицо, по которому стекала теплая вода: эта непоколебимая белая улыбка, привычный прямой нос, родные светло-голубые глаза, которые обычно смеются… все это сейчас смотрится грустно благодаря поднятым густым бровям. Я удивился самому себе, просто не желая верить нынешней гримасе:

– Жалкое зрелище. Настолько напуган неизвестностью, что аж тошно? Действительно страшно? Мне-то, намашу Ангсту…