Век тревожности. Страхи, надежды, неврозы и поиски душевного покоя

Когда Фрейд в конце 1880‑х гг. открывал свою практику «специалиста по нервным болезням», самым распространенным диагнозом среди его пациентов (и пациентов его коллег) была неврастения – популяризованный врачом Джорджем Миллером Бирдом термин, под которым он понимал сочетание ужаса, беспокойства и усталости, вызванное, по его мнению, стрессами промышленной революции. Причиной неврастении считалось перенапряжение нервов от тягот современной жизни; в качестве лекарства от «усталости нервов» назначались «оздоровители» – стимуляция слабым током или снадобья с примесью опиума, кокаина или спирта. Однако Фрейд пришел к убеждению, что ужас и беспокойство, которые он наблюдал у подопечных неврастеников, вызываются вовсе не усталостью нервов, а психическими проблемами, которые можно разрешить психоанализом.

В 1895 г. Фрейд написал монографию о тревожном неврозе, который он намеревался отделить от неврастении и симптомы которого в его формулировке во многом совпадают с перечнем симптомов DSM – V для панического расстройства: учащенное или нерегулярное сердцебиение, учащенное дыхание и перебои с дыханием, потливость и ночные приливы пота, дрожь и тремор конечностей, головокружение, желудочно-кишечные расстройства и ощущение неминуемой кончины, которое он называл «тревожные ожидания».

Никаких противоречий с выводами, которые сделает из своих экспериментов с имипрамином Дональд Кляйн, здесь не наблюдается, но лишь потому, что в 1895 г. Фрейд еще считал тревожный невроз продуктом не «подавленной идеи» (повинной, по его мнению, в большинстве психопатологий), а биологических факторов. Тревожный невроз, писал Фрейд в своих ранних трудах, – это либо следствие генетической предрасположенности (современная молекулярная генетика эту версию поддерживает), либо некое накапливающееся психологическое давление, скорее всего, как полагал Фрейд, вызываемое подавленным сексуальным желанием.

Однако во многих своих последующих работах (начиная с «Исследования истерии», написанного примерно в то же время) Фрейд утверждал уже другое: что приступы тревожности, даже проявляющиеся острыми физическими симптомами, коренятся в неразрешенных, часто бессознательных внутренних конфликтах. Почти на 30 лет Фрейд благополучно забыл о своем прежнем объяснении тревожных приступов биологическими причинами. Он и его последователи заменили тревожный невроз обычным неврозом, происходящим из психического расстройства, а не из генетической или биологической предрасположенности. К середине XX в. подавляющее большинство психиатров сходилось во мнении, что тревожность возникает из конфликта между желаниями ид и подавленного супер-эго и что именно такой конфликт лежит в основе почти всех психических болезней, от шизофрении до психоневрологической депрессии. Одна из главных целей психоанализа, как и большинства методов, подразумевающих психотерапевтические беседы, – помочь пациенту осознать и побороть фундаментальную тревожность, на которой выстроена вся его неадекватная «защита эго». «Преобладающая в американской психиатрии теория считала любые психопатологии производными от тревожности, – вспоминал впоследствии Кляйн, – которая, в свою очередь, вызывается внутренними конфликтами психики»{223}.

Однако результаты экспериментов Кляйна с имипрамином доказывали противоположное. Если за всеми психопатологиями стоит тревожность, тогда почему имипрамин – устраняющий панику, от которой страдают больные тревожным неврозом, – не помогает шизофреникам? Может быть, предположил Кляйн, не все психические заболевания относятся к тревожному спектру, как полагали фрейдисты.

Согласно спектральной теории тревожности, тяжесть психического заболевания определялась интенсивностью тревожности, лежащей в его основе: умеренная тревожность вела к психоневрозу и различным невротическим расстройствам, тяжелая тревожность – к шизофрении и маниакальной депрессии. Провоцирующие факторы острых панических атак – мосты, лифты, самолеты – традиционные фрейдисты наделяли символическим, зачастую сексуальным значением, которое якобы и вызывало страх.

«Чушь! – возразил на это Кляйн. – Детские психотравмы и подавление сексуальных желаний панику не вызывают, а вот биологические неполадки – да».