Век воли не видать

«Что дальше?» – догадался мысленно спросить Даныбай.

«Прыгай! – скомандовал Данияр «душе» жены. – Поговоришь – и я заберу тебя обратно».

Валерия прекратила «цепляться» за «шею» мужа, и он перестал чувствовать её присутствие.

В принципе он до сих пор не понимал, что происходит с ним во время числоперехода. Все эти «универсальные алгоритмы», изменения сознания, «знаково-семантические» пространства, «формологические пси-структуры», «фазовые ряды» и «трансперсональные мыслеформы» оставались абстрактными построениями. Но он каким-то образом смог овладеть «магией» числоформного обмена, и это было главное. Мало того, он мог теперь и Валерию обучить тому же процессу, не владея головоломной терминологией.

Глаза Павлины широко раскрылись, она замерла, с изумлением прислушиваясь к себе.

Даныбай напрягся, сжал кулаки.

«Что вы с ней сделали?»

«Всё в порядке, не беспокойся, – сказал Данияр. – Она сейчас знакомится с моей женой. Усади её в машину».

Даныбай взял женщину под руку, вглядываясь в затуманенные глаза, повёл к внедорожнику, усадил на заднее пассажирское сиденье, сел рядом.

– Ну, как ты?

Павлина не ответила, продолжая слушать голос внутри себя. Прошептала почти беззвучно:

– Не может быть!

– Долго ещё? – вслух спросил Даныбай.

«Терпи, дружок, – с сочувствием сказал Данияр. – Услышать удивительную историю – не главное, главное – поверить в неё».

– В Брылёво, – бросил Даныбай водителю.

Беседа Павлины и Валерии длилась долго, на протяжении почти всего пути до виллы Прохора. Данияр даже занервничал, прикидывая, «забирать» жену или нет. Наконец глаза бывшей жены Прохора-44 прояснились, она глубоко вздохнула, повернула голову к Саблину.

– Ты не поверишь…

– Поверю, – скупо улыбнулся снайпер. – Сам в таком же положении.

– Они хотят…

– Знаю, надеются, что ты уговоришь Прошича помочь им.

– Я… не смогу…

– И я говорю им то же самое.

– Нет, не в том смысле… он упрямый… и не станет меня слушать.

– Согласен.

Глаза Павлины остекленели на несколько секунд.

– Я понимаю… – Она заговорила с «гостьей». – Вы его не знаете… он хороший… но абсолютно неуправляемый… добро, я попытаюсь.

– Согласилась? – спросил Даныбай.

– Это невероятно… никогда в жизни я такого не слышала… даже представить не могла… но я согласна.

– С чем?

– Их друзья погибнут, если им не помочь!

– Ты веришь?

– Да!

Даныбай пожал плечами, разглядывая смущённо-виноватое лицо спутницы.

– А если он тебя пошлёт? Меня он уже послал.

– Так что ж? Пошлёт так пошлёт, не в первый раз. Но я хотя бы попытаюсь с ним поговорить.

Даныбай сжал челюсти, сдерживая собственные сомнения и возражения.

– Хорошо, я поддержу тебя, он как раз ждёт, чтобы поехать в аэропорт.

Внедорожник выехал на проспект, который здесь носил название Петроградский. В Москве-второй он звался Ленинградским.

Данияр облегчённо вздохнул, «протянул руку» Валерии, помогая «пересесть» в голову Саблина-44.

«Ой, как у вас душно!» – не сдержалась она.

«Ничего, потерпи, скоро всё закончится. Как тебе Павлина?»

«Очень хорошая девочка! Я даже не предполагала, что такие бывают в наши времена. И она очень похожа на нашу Устю. Разве что с парашютом не прыгает».

До усадьбы Прохора доехали за час, пришлось объезжать центр города, где происходили какие-то шествия, требующие охраны полиции: не то марш оппозиции, не то фестиваль нетрадиционных сексуальных меньшинств.

Даныбай услышал мысль «пассажира», криво усмехнулся.

«Всё наоборот, это съезд традиционалистов, протестующих против суррогатного материнства».

«Да ну! – удивился Саблин. – У нас тоже началась полемика по этому поводу, но до демонстраций не доходило».

«По статистике, у нас три четверти детей рождаются от суррогатных матерей. Мужики всё больше бесплодны, уродов рождается всё больше».

«Это же… катастрофа!»

«Полностью согласен».

Поставили машину у подъезда в коттедж, который Даныбай называл хорезмом.

– Жди, – приказал снайпер водителю, помогая Павлине выйти.

Прошли в дом, в котором ничего не изменилось со времени первого визита Саблиных.

В холле появился Прохор, одетый в необычного покроя серый костюм с золотой искрой, уставился на побледневшую, закусившую губу Павлину.

– Сюрприз, – небрежно сказал Даныбай. – Впустишь или мы сразу обратно?

Прохор опомнился, сглотнул.

– Привет… проходите.

Прошли в столовую, Даныбай сразу направился к стойке бара, принялся готовить коктейль из разных соков и фруктов.

Прохор и его бывшая супруга сели в уголке за пальмами. О чём они говорили, Данияр как ни прислушивался, не смог разобрать ни слова, отчего пожалел, что не оставил Валерию в голове Павлины.

Даныбай сделал три коктейля, принёс беседующим, сел напротив, взял один из дымчато-стеклянных длинных стаканов.

– Ну, что у нас плохого?

Прохор задумчиво посмотрел на него, не приходя в себя, машинально взял стакан.

– Бред какой-то…

Даныбай качнул головой.

– Не бред, дружище, они сидят в моей башке как гвоздь в за… в ботинке.

– Даже так?

«Скажи ему, что, кроме работы, надо и что-то полезное делать», – сострил Данияр.

Однако сорок четвёртый «родич» не отреагировал на его мысль.

– Что ты решил?

Прохор посмотрел на Павлину.

Женщина, бледно улыбнувшись, встала.