Век-волкодав

— Дядю Колю, Николая Лунина, убили в 1991-м. Через два года погиб отец, а еще через год умер Коля-младший. Ему ввели препарат Воронина, удивительно, что парень продержался так долго. И все они погибли не случайно. Вам, Леонид Семенович, помнится, было сделано некое предложение? Точнее, вам двоим — чекисту Пантёлкину и профессору Артоболевскому.

Бывший старший оперуполномоченный беззвучно шевельнул губами. «Господь пасет мя, и ничтоже мя лишит. На месте злачне, тамо всели мя, на воде покойне воспита мя…» Не всех смог спасти 22-й защитный Псалом…

— Ваших родственников убил Агасфер? — спросил он, заранее зная ответ.

— Агасфер… Агасфера, как вам недавно уже сообщили, не существует. Нет, ни Каменев, ни Коба не солгали, и я говорил вам только правду. Но — не всю. За Троцким и за Вождем стоял еще кто-то, и этот кто-то никуда не делся. Он здесь, с нами. Мне кажется, мои коллеги в Политбюро просто испугались. Если поверить в Агасфера, сразу придется отвечать на вопрос — кто он и откуда. И все ответы будут плохи.

Полумрак в углу кабинета сгустился, оброс плотью. Товарищ Москвин словно воочию увидел знакомую Черную Тень. «Вы — не просто везучий, вы еще очень упрямый. Такие люди мне нужны, Леонид Семенович. В этом мире вам все равно не протянуть долго, но есть иные миры и другие времена. Мне требуется помощник.»

Может, следовало согласиться? В этой войне нет правых и виноватых, есть лишь победители и проигравшие, живые и мертвые.

— Поэтому не станем гадать, — любитель трубок зло усмехнулся. — Гадание, как известно, противоречит основам марксизма. Будет исходить из фактов, а они таковы. Агасфер, кем бы он ни был, имеет доступ к технологиям из иных времен и миров — и регулярно этими ТС пользуется. Это первое. Второе вытекает из первого — Агасфсер стоит НАД Временем, оно для него нелинейно.

Леонид помотал головой. Время дискретно, Время нелинейно… Такому в заводской школе не учили.

— Вы имеете в виду этот… Канал? Мне Гондла рассказывала… Она даже мне мою собственную голову показала — в банке с эфиром.

— Сочувствую, — начальник вновь искривил губы улыбкой. — Гондла любит дешевые эффекты. Нет, Канал — это всего лишь техника, пусть и завтрашнего дня. Как и прибор, что стоит на столе. Агасфер НАД Временем, более того, миры, о которых мы можем лишь догадываться, для него доступны и достижимы, как для нас, допустим, Америка. Это, конечно, не так легко понять.

Товарищ Москвин невесело вздохнул:

— Не так легко… Это вы еще мягко сказали. Объясните, Ким Петрович! Только попроще, чтобы я понять мог.

Хозяин кабинета ответил не сразу. Вначале долго набивал трубку, раскуривал, глядел в темное окно. Наконец, повернулся.

— Земля — одна из планет, она вращается вокруг Солнца. Солнце — звезда, звезд очень и очень много. Планеты, звезды, галактики — это Вселенная. Даже если Вселенная конечна, размеры ее невероятно велики и для нас пока непредставимы. Но мы способны увидеть хотя бы краешек нашего мира — и уже научились по миру путешествовать. Мы не только можем попасть в Америку, но даже побывали в межзвездном эфире.

— Тускула! — улыбнулся товарищ Москвин, вспомнив фотографию Гранатовой бухты.

— Тускула, — согласился Ким Петрович. — А также станции на околоземной орбите, полеты на Марс, на Венеру, даже на Меркурий и Сатурн. Я знаю мир, где все это — уже реальность… А, скажите, как мы можем увидеть Вселенную? Звезды, планеты, Солнце?

Товарищ Москвин не сразу нашелся с ответом.

— Ну… Глазами видим. Поглядим на небо…

— Поглядим вверх? — жестко перебил любитель трубок.

— Д-да, — совсем растерялся Леонид. — Конечно, вверх.

— А теперь представьте, что существует еще одна Вселенная. Бесчисленное множество миров, таких точно, как наш, или очень похожих. И с каждой секундой этих миров становится больше, миры ветвятся, любое наше действие порождает новую реальность. В этой Вселенной нет единого Времени, нет деления на живых и мертвых, на Прошлое и Будущее…

Товарищ Москвин прикрыл глаза. Звезды, планеты, Солнце, даже далекая Тускула — все это представить можно. Но — не такое. Нет!

— Осознать подобное трудно, — Ким Петрович словно услыхал его мысли. — Почему мы не видим эти миры? Мы же видим звезды! Наше зрение, как и все чувства, не слишком совершенны, но не это главное. Мы не можем посмотреть вверх.

Бывший старший оперуполномоченный хотел переспросить, но внезапно вспомнил о сером пятне на сером асфальте. Звездная бездна, бесчисленные миры — и простое неровное пятно, присыпанное летней пылью.

— Потому что мы… плоские? Так выходит, Ким Петрович? В той Вселенной, о которой вы говорите, мы даже головы не можем поднять?

Начальник отложил трубку в сторону, оскалил крепкие зубы:

— Правильно, Леонид! Отлично! Именно так. Одно лишнее измерение — и мы становимся плоскими, слепыми. А вот Агасфер — нет. Теперь ясно? Ну, а наше «Око»…

Он подошел к прибору и легко коснулся пальцами клавиатуры. Экран ожил. Черная тьма сменилась чем-то странным, похожим на древесную крону. Белые ветви, белые листья, маленькие желтые огоньки…