Век Вольтера

Он был торговцем бельем и держал магазин на главной улице Тулузы, где прожил сорок лет. У него и его жены было четверо сыновей и две дочери. В течение тридцати лет они держали католичку Жанну Виньер в качестве гувернантки для своих детей, даже после того, как она обратила одного сына, Луи, в католичество. Луи теперь жил подмастерьем на другой улице и регулярно получал от отца пособие. Донат, младший сын, был отдан в подмастерья в Ниме. Двое других сыновей, Пьер и Марк-Антуан, жили с родителями. Марк Антуан, самый старший, изучал право, но когда он собрался практиковать, то обнаружил, что эта профессия закрыта для всех, кроме католиков. Он попытался скрыть свое протестантство и получить свидетельство о католицизме; его обман раскрылся, и он оказался перед выбором: отказаться от протестантства или пустить годы обучения юриспруденции на ветер. Он погрузился в задумчивость, азартные игры и выпивку. Ему нравилось декламировать солилоквию Гамлета о самоубийстве.41

13 октября 1761 года семья Калас собралась в своей комнате над магазином. Жобер Лавайс, друг Марка Антуана, только что приехал из Бордо; он принял приглашение отца остаться на ужин. После трапезы Марк-Антуан спустился в магазин. Удивляясь, почему он не возвращается, Пьер и Лавайс спустились вниз и обнаружили его висящим на перекладине, которую он установил между двумя дверными косяками. Они спустили его вниз, позвали отца и послали за доктором. Они попытались привести его в чувство, но врач констатировал смерть.

В этот момент отец совершил трагическую ошибку. Он знал, что по действовавшему тогда закону самоубийцу должны были провести голым по улицам, закидать грязью и камнями, а затем повесить; при этом все его имущество должно было быть конфисковано в пользу государства. Отец умолял и убеждал родных сообщить о случившемся как о естественной смерти.42 Тем временем крики Пьера и появление доктора привели к тому, что к двери магазина собралась толпа. Подошел офицер, выслушал рассказ, увидел веревку и след, оставленный ею на шее мертвеца, и приказал отправить семью, Лавайса и Жанну Виньер в Отель-де-Виль. Там их заперли в отдельных камерах. На следующий день каждый из них был допрошен. Все отказались от утверждения о естественной смерти и дали показания о самоубийстве. Комендант полиции отказался им верить и обвинил их в том, что они убили Марка Антуана, чтобы помешать ему стать новообращенным. Обвинение было подхвачено населением и многими членами Тулузского парламента. Безумие мести овладело умами людей.

Сейчас нам кажется невероятным, чтобы кто-то поверил в убийство сына его отцом, чтобы предотвратить смену веры; но это потому, что мы мыслим как индивидуумы, и после двух веков упадка религиозной веры. Жители Тулузы думали массово, как толпа, а толпа может чувствовать, но не может думать. Ажиотаж был подпитан церемонией, которую «Белые кающиеся» устроили в своей часовне: над пустым гробом был подвешен скелет, державший в одной руке надпись «Отречение от ереси», а в другой — пальмовую ветвь, символизирующую мученичество; ниже было написано имя «Марк Антуан Калас». Предположив, что юноша не был самоубийцей, они с большой помпой похоронили его труп в церкви Святого Стефана. Часть духовенства тщетно протестовала против такого предвосхищения вердикта об убийстве.43

Суд над семьей Калас проходил перед двенадцатью судьями муниципального суда Тулузы. Было разослано объявление, которое должно было быть прочитано в три воскресенья подряд в каждой церкви, с вызовом в свидетели всех, кто что-либо знал о смерти. Явилось несколько человек. Парикмахер показал, что в тот роковой вечер он слышал из дома Каласа крик: «Ах, mon Dieu, они меня душат!». Другие утверждали, что слышали подобные крики. 10 ноября 1761 года городской суд признал Жана Каласа, его жену и Пьера виновными и приговорил их к повешению; Лавайса он приговорил к галеры, а Жанну Виньер — к пяти годам тюремного заключения. Гувернантка-католичка поклялась в невиновности своих работодателей-протестантов.