Читаем Век Вольтера полностью

ВОЛЬТЕР. Меня до сих пор шокирует идея съесть Бога. Это пережиток дикарских обычаев.

БЕНЕДИКТ. Вы снова путаете внешние признаки с внутренней благодатью. Нет ничего более поверхностного, чем утонченность; она судит обо всем по поверхности и считает это глубоким. Вся современная жизнь введена им в заблуждение. В религии зрелый ум проходит три стадии: вера, неверие и понимание.

ВОЛЬТЕР. Возможно, вы правы. Но это не оправдывает лицемерия ваших грешных прелатов и преследования честной мысли.

БЕНЕДИКТ. Да, мы виновны. Вера хороша, но ее служители — мужчины и женщины, непогрешимые и грешные.

ВОЛЬТЕР. Но если его служители ошибаются, почему они претендуют на непогрешимость?

БЕНЕДИКТ. Церковь претендует на непогрешимость только в отношении своих самых официальных, фундаментальных и взвешенных суждений. Если мы хотим, чтобы разум или общество были спокойны, то где-то споры должны прекратиться.

ВОЛЬТЕР. И вот мы возвращаемся к удушающему соглашательству и жестокой нетерпимости, которые были бичом моей жизни и позором церковной истории. Я вижу, как снова открываются двери инквизиции.

БЕНЕДИКТ. Надеюсь, что нет. Именно из-за слабости папства инквизиция была столь жестокой; мои предшественники пытались ее обуздать.

ВОЛЬТЕР. Папы тоже были виновны. Они спокойно взирали на убийство сотен евреев во время крестовых походов и вступали в сговор с французским государством для уничтожения альбигойцев. Почему мы должны возвращаться к вере, которая, при всем своем очаровании, могла породить и до сих пор потворствует такой дикости?

БЕНЕДИКТ. Мы разделяли нравы своего времени. Сейчас мы участвуем в улучшении нравов. Посмотрите на наших священников: разве они не прекрасные люди по образованию, набожности и поведению?

ВОЛЬТЕР. Так мне говорят, но, возможно, это потому, что у них есть конкуренты. Кто знает, чем они станут, когда более высокая рождаемость их приверженцев обеспечит им политическое господство? Христиане первых трех веков нашей эры отличались высочайшей нравственностью, но вы знаете, кем они стали, когда пришли к власти. Они убили за религиозное инакомыслие в сто раз больше людей, чем все римские императоры за всю свою историю.

БЕНЕДИКТ. Наши люди тогда только начинали получать образование. Будем надеяться, что в следующий раз у нас получится лучше.

ВОЛЬТЕР. Временами церковь делала это лучше. В эпоху итальянского Возрождения некоторые из ваших предшественников проявляли урбанистическую терпимость к неверию, когда неверующие не пытались лишить бедняков их утешительной веры. Я, например, не хочу разрушать веру бедных. И уверяю вас, что бедняки не читают моих книг.

БЕНЕДИКТ. Благословенны бедные.

ВОЛЬТЕР. Тем временем вы должны простить мне, что я и мне подобные продолжаем наши усилия по просвещению меньшинства, достаточно многочисленного и решительного, чтобы предотвратить любое повторение церковного господства над мыслью образованных людей. История была бы бесполезна для нас, если бы не учила нас быть начеку против естественной нетерпимости ортодоксов, обладающих властью. Я чту и почитаю вас, Бенедикт, но я должен оставаться Вольтером.

БЕНЕДИКТ. Да простит тебя Господь.

ВОЛЬТЕР. Помилование — это слово для всех.

Библиография

APOLOGY

1. Brandes, G., Voltaire, I, 4.

2. Cousin, Victor, Histoire de la philosophie, in Buckle, H. T., History of Civilization in England, I, 519n.

3. Voltaire, Age of Louis XIV, 16.


CHAPTER I

1. Brandes, Voltaire, I, 30.

2. Ibid., 31; Parton, James, Life of Voltaire, I, 26; Campbell, T. J., The Jesuits, 354.

3. Desnoiresterres, Voltaire et la société française au xviiie siècle, I, 32.

4. Ibid., 17–18.

5. Letter of Feb. 7, 1746, to Father Latour, in Desnoiresterres, I, 24; Brandes, I, 44.

6. Parton, I, 53.

7. Hazard, Paul, European Thought in the 18th Century, 129.

8. Parton, I, 66.

9. Desnoiresterres, I, 171.

10. Duclos, C. P., Secret Memoirs of the Regency, 6.

11. Saint-Simon, Memoirs, II, 329.

12. Duclos, 10.

13. Saint-Simon, II, 326.

14. Desnoiresterres, I, 96.

15. Wormeley, K. P., Correspondence of Madame, Princess Palatine,Marie Adélaïde de Savoie,…and Mme. de Maintenon, 29.

16. Guizot, F., History of France, V, 3.

17. Martin, Henri, Histoire de France, XV, 13.

18. Ducros, Louis, French Society in the 18th Century, 55.

19. Martin, H., XV, 20–22; Desnoiresterres, I, 164.

20. Stryienski, C, Eighteenth Century, 82.

21. Beard, Miriam, History of the Business Man, 47.

22. Martin, H., XV, 53.

23. Voltaire, Works, XVI, 20.

24. Martin, H., XV, 54.

25. Michelet, J., Histoire de France, V, 268.

26. Saint-Simon, II, 232.

27. Ibid., III, 239.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1941. Пропущенный удар
1941. Пропущенный удар

Хотя о катастрофе 1941 года написаны целые библиотеки, тайна величайшей трагедии XX века не разгадана до сих пор. Почему Красная Армия так и не была приведена в боевую готовность, хотя все разведданные буквально кричали, что нападения следует ждать со дня надень? Почему руководство СССР игнорировало все предупреждения о надвигающейся войне? По чьей вине управление войсками было потеряно в первые же часы боевых действий, а Западный фронт разгромлен за считаные дни? Некоторые вопиющие факты просто не укладываются в голове. Так, вечером 21 июня, когда руководство Западного Особого военного округа находилось на концерте в Минске, к командующему подошел начальник разведотдела и доложил, что на границе очень неспокойно. «Этого не может быть, чепуха какая-то, разведка сообщает, что немецкие войска приведены в полную боевую готовность и даже начали обстрел отдельных участков нашей границы», — сказал своим соседям ген. Павлов и, приложив палец к губам, показал на сцену; никто и не подумал покинуть спектакль! Мало того, накануне войны поступил прямой запрет на рассредоточение авиации округа, а 21 июня — приказ на просушку топливных баков; войскам было запрещено открывать огонь даже по большим группам немецких самолетов, пересекающим границу; с пограничных застав изымалось (якобы «для осмотра») автоматическое оружие, а боекомплекты дотов, танков, самолетов приказано было сдать на склад! Что это — преступная некомпетентность, нераспорядительность, откровенный идиотизм? Или нечто большее?.. НОВАЯ КНИГА ведущего военного историка не только дает ответ на самые горькие вопросы, но и подробно, день за днем, восстанавливает ход первых сражений Великой Отечественной.

Руслан Сергеевич Иринархов

Образование и наука / История
Маршал Советского Союза
Маршал Советского Союза

Проклятый 1993 год. Старый Маршал Советского Союза умирает в опале и в отчаянии от собственного бессилия – дело всей его жизни предано и растоптано врагами народа, его Отечество разграблено и фактически оккупировано новыми власовцами, иуды сидят в Кремле… Но в награду за службу Родине судьба дарит ветерану еще один шанс, возродив его в Сталинском СССР. Вот только воскресает он в теле маршала Тухачевского!Сможет ли убежденный сталинист придушить душонку изменника, полностью завладев общим сознанием? Как ему преодолеть презрение Сталина к «красному бонапарту» и завоевать доверие Вождя? Удастся ли раскрыть троцкистский заговор и раньше срока завершить перевооружение Красной Армии? Готов ли он отправиться на Испанскую войну простым комполка, чтобы в полевых условиях испытать новую военную технику и стратегию глубокой операции («красного блицкрига»)? По силам ли одному человеку изменить ход истории, дабы маршал Тухачевский не сдох как собака в расстрельном подвале, а стал ближайшим соратником Сталина и Маршалом Победы?

Дмитрий Тимофеевич Язов , Михаил Алексеевич Ланцов

Фантастика / История / Альтернативная история / Попаданцы
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное