Век Зверева

Взрыв получился настолько сильным, что Иван уже попрощался с жизнью. Он оглох и, сев на землю, дико вращал глазами. Но тем, кто шел во весь рост, пришлось гораздо хуже: их отбросило накатившей взрывной волной, и недоуменная ярость парализовала конвоиров на несколько мгновений. Теперь все зависело от того, кто быстрей придет в себя. Если было кому приходить. Иван осмотрел себя, опробовал и убедился, что ноги и руки целы, а глаза видят, вот только легкая дымка вокруг. И пригибаясь, меняя направление и раскачиваясь, он бросился к тому, что осталось от Квасова. Тому разворотило живот, повалило навзничь, и лежал он от воронки метрах в пяти, а чуть подале, подвывая и силясь подняться, копошились остальные. Иван видел кровавые кишки и тряпочки какие-то, бывшие одеждой, а теперь смешавшиеся с разорванной у него плотью; у него не было времени для отвращения и раскаяния. Кобура — вот она. На ремне, на руке откинутой. Иван вырвал ствол из кожаной западни, схватил связанными руками и качнулся вправо. Уже пришли в себя сыскарь и штатский с автоматом. Только Шатров продолжал лежать и корчиться. Квасов принял убийственный напор взрыва на себя, и Шатров пострадал меньше.

Иван стал стрелять метров с десяти, а когда подбежал вплотную, увидел, что примерно половина пуль попала в цель. Но уже пуста была обойма, а страх, панический, животный, подхватил его. И только вырвав автомат из полумертвых рук неудачливого конвоира, он успокоился. Потом сделал неизбежное и единственно правильное. Приладился и добил всех одиночными выстрелами в затылок.

Иван Пирогов хоронит врагов и готовится к обороне

Братскую могилу он отрыл тут же, рядом с воронкой от взрыва. Было бы, наверное, проще сбросить тела в эту самую воронку, засыпать землей, уложить дерн. Но тогда каждый раз приходилось бы ступать на могилу, а это нехорошо. Иван вовсе не задумывался о том, сколько еще раз ему придется пройти по тропе на Большаково и обратно. Может быть, и вовсе ни разу. Но потом-то здесь пойдут люди. О том, что господин Лемке, не могло быть и речи. Но кто-то же должен быть на хуторе? Дома не могут быть без хозяина. И этот не будет. Хозяйственные постройки, пруд, озеро. И рыба линь в глубине.

Верхний слой грунта снимался тяжело. Это корни кустарника и травы переплелись. Толстые жирные корни. Болото. Обильные, особенные черви довольно быстро сожрут четыре тела, а потом на этом месте расцветет болотный цветок коричневого цвета. А может быть, черного.

Дальше работа пошла веселей. Снимать растяжки, тащить трупы к ближайшей трясине, туда, где уже упокоился первый отряд соискателей доблести и измены, — это разумно, но не успеть. Времени маловато. Иван копал четыре часа. Потом принес из дома простыни, ведро воды и чистые тряпки. Лица покойников он тщательно обмыл, затем завернул каждого в простыню, стянул тяжелые свертки шнуром и по одному опустил в яму. Еще час он закапывал ее и укладывал дерн. Потом, когда земля осядет, он намеревался подправить могилу. Маленький, с полметра крест воткнул в изголовье, пропутешествовал к озеру и омылся с ног до головы.

В доме переоделся в сухую чистую одежду.

Двор, как таковой, был небольшим. На нем могло уместиться два вертолета одновременно. А ему было необходимо, чтобы машина села в строго определенное место или близко к тому. Вокруг — болотина. Две сети рыбацких следовало растянуть на кольях, заняв таким образом изрядное пространство подворья. Даже если машина сядет на сеть, те, кто станет десантироваться сюда, не решатся бежать по ней без угрозы запутаться и решат выпрыгивать правее, на чистое место. Может быть, вертолет и не станет садиться, а только выкинет из чрева новую компанию то ли милиционеров, то ли внуков зеленых братьев, то ли лично господина Лемке сотоварищи. «Это будет примерно здесь», — решил Иван и стал рыть другую яму, совсем неглубокую. Весь остаток взрывчатки он положил в нее, присыпал сверху ржавыми гвоздями, обломками и обрезками, остававшимися после слесарных упражнений, невесть откуда попавшими сюда шариками от подшипников. Их, впрочем, было немного. В коробочки из-под йогурта, в которых хранил червей и крючки, отправилось теперь то, что превращало безобидные в принципе бруски в заводской упаковке со штампиками приемки ОТК и представителя заказчика в оружие возмездия. Закончив сборку взрывного устройства, надев моток не лески уже, а тонкого шнура на колышек, воткнутый неподалеку, он уложил дерн, замаскировал стыки.