Век Зверева

Иван как будто ширинку стал расстегивать, а сам левой рукой обхватил кулак правой и локоть, как кривошип, вогнал милиционеру в живот, да так удачно, что тот согнулся пополам. Надо бы было обыскать его мгновенно, но риск великий, а времени десятые доли секунды. Вышел он спокойно, руки за спиной, на Шатрова посмотрел и побежал. Туда. К болотам.

Догоняли Ивана долго, неотвратимо. Вначале один Шатров за ним бежал, а потом и Квасов показался вдалеке, а потом и сам стал нагонять Шатрова. Видно, злоба его распирала и прибавляла сил. И когда уже слышно стало дыхание за спиной, только руку протяни и схвати Ивана, свернул он с безопасной тропы и достиг фальшивой лужайки, слева, хотя и не должен был этого делать. Но что ему Иуда? У него свой Бог есть. Иван и в церкви-то не бывал отродясь, а не оставил его Хранитель вод и небес. Значит, не на самом плохом счету был Иван там, наверху.

— Ну что, добегался, служивый?

Иван стоял на своем, очень привлекательном, лужку. Оба его преследователя — совсем недалеко. Стволы можно уже спрятать, сунуть за пояс брюк или в задний карман. Как удобнее. Следы Ивана, те места, по которым он, подобно зайцу, на этот самый лужок перебрался, медленно исчезали.

— Сам подойдешь или там тебя урыть?

— Сам я не пойду.

— А что?

— Силы вышли.

— Ну, жди тогда.

Как из воздуха, появились наручники. Показывая, как сейчас они будут защелкнуты на запястьях Ивана, Квасов пошел. Шатров присел на корточки, отдыхая.

Лужки эти были обманными. В своих ранних блужданиях по болотам, когда он только осваивал окружающее пространство, которое на его глазах стало оборонным, он не раз покупался, делал неверный шаг. Он не утонул только потому, что во время этих хождений на плече его висел моток шнура с легчайшим титановым якорьком на конце, принесенным из части. Другой его конец обведен вокруг пояса. Это было даже лучше, чем слега. Ею он так и не овладел до конца. А якорек метнул, ну разве что еще раз, другой, зацепился и подтягивайся. Впрочем можно было ухнуть так, что и никакого троса не успеешь размотать. Но Бог хранил Ивана.

То, что он доскакал до лужайки без приключений, вовсе не значило, что это получится у Шатрова с Квасовым. Чтобы сбить направление, он переместился на другой край лужайки, как бы отдаляясь от преследователей.

— Что ты там распрыгался, как блоха?

— За тебя беспокоюсь. Смотри не утони.

— С чего это я должен тонуть? Ты же прошел?

— А я по заповедной тропе. Вот шагнешь в сторону — и каюк. Здесь сразу метров шестьдесят.

— Кончай балагурить. Бери его, и пошли назад.

— Я по следам пойду.

— А где они? — развеселился Иван. — Нету следов. — И их действительно не стало.

— Ну ладно. — Шатров двинулся и погрузился по щиколотку. Шел-то он медленно, а Иван бежал, совершенно отчаявшись. Шатров попробовал слева, справа, но результат был аналогичным.

— Да это дерн просто проминается. Иди. Ты помнишь, где он шел?

— Прямо, вон на то место. Или левее.

— Иди ты.

Квасов отстранил товарища и смело пошел вперед. И, миновав половину пути, провалился по пояс.

— Я же говорил, блин, — заволновался Шатров.

— Ты, чем говорить, лучше помоги.

— Тонешь, что ли?

— Не тону, но и не поднимаюсь. Ремень вынь из брюк и подай.

— Нету у меня ремня.

— Так руку протяни. Ляг на пузо и помогай. Да я вниз пошел. — Квасов ухватился за траву, потащил на себя пучки, задергался в яме своей и оттого погрузился еще больше. — Что стоишь? Помогай.

Шатров осторожно пошел на Квасова, примерно в метре лег, протянул руку. Тот принял ее, и теперь вроде бы стал понемногу выбираться из трясины. А это вовсе не входило в планы Ивана. Азимут свой он запомнил четко. Артиллерист все-таки. Высокая кочка, с полметра в диаметре, а на ней цветок иван-чая. Вот от него провести мысленную линию, взять ориентир и идти. А компания в бедственном положении — левее. Метрах в двух. И не замечают Ивана, заняты самоспасением. Заметили, когда Иван стоял над их спинами. Квасов уже по пояс на земле, уже не страшно, но ноги-то трясина держит. Шатров наконец глаза поднял:

— Ты? Ты что?

Пистолет у него за поясом сзади. Иван одной ногой наступил на затылок спасателю, другой ствол у него изъял. Шатров руку Квасова выпустил, но тот уже крепко завяз, в вонючей своей облатке, смрадной, в грязи смертной.

Ивану нужно грех на душу взять. А потом обоих столкнуть в трясину. Подумал немного, не решился. Квасову по затылку дал ручкой «Макарова», тот отвалился на время. Шатрову на затылок наступил, притопил голову, ловко у него это стало получаться. Пачкая руки, задрал на нем пиджачок. Оружие нашлось в кобуре, под мышкой. Забрал и его. Еще раз проверил обоих на предмет вооружений. Нет ничего.

— Ну, пошел я, мужики.

— Куда? — обалдел Шатров.

— Во чрево болот. Туда, где собаки воют.

— Дурак. Тебя же завтра запорют насмерть. Вертолет пришлют. Отдавай стволы, и пошли миром в город. Тебе же не светит ничего! А теперь — срок. Или вышка. Или в камере сапогами забьют.

— У меня дом есть. Хочу умереть в своей постели и в свежей рубахе.

— Дурак. Отдай стволы. Ты же убил его.

— Оклемается. Я не сильно.