Века перемен. События, люди, явления: какому столетию досталось больше всего?

Слова Мальтуса не понравились как многим его современникам, так и их потомкам; даже сегодня скептики очень негативно реагируют даже на упоминание его имени. В свое время он пережил немало персональных нападок и обвинений в бессердечности. Те, кто верили в прогресс, считали (и были в том неправы) его препятствием на своем пути, проповедником верной гибели. Они, конечно же, просто стреляли в гонца, принесшего дурную весть: экономисты-пессимисты не виноваты в падении экономики, более того, они наносят меньше вреда, чем оптимисты. Что же касается бессердечности – Мальтус был каким угодно, но не бессердечным. Напротив, он представлял собой редкое явление – экономиста, искренне заинтересованного в участи бедняков, а не занятого исключительно вопросами прибыли. Он был совершенно прав, сказав, что нужно избавиться от ловушки бедности, если мы хотим, чтобы прогресс действительно помог всем, а не немногим. Его мрачные предсказания не сбылись не из-за того, что он был неправ в принципе, а потому, что изобретатели и предприниматели научились использовать ископаемое топливо и улучшили способы удобрения почв и транспортировки пищи, добавив, таким образом, к уравнению новые переменные. Так уж вышло, что факторы, которые не дают сбыться предсказаниям Мальтуса, по-прежнему зависят от стабильности поставок ископаемого топлива. Соответственно, он остается одним из самых важных писателей-экономистов. Его имя и концепция «мальтузианских сдерживающих факторов» часто упоминаются теми, кто пытается предсказать рост населения и экономические тенденции. Но здесь, в качестве экономиста XVIII в., которого в наименьшей степени интересовала прибыль и в наибольшей степени – беднейшие слои населения, он является символом того, насколько далеко ушла экономическая мысль со времен меркантилизма и королевских монополий.

Промышленная революция

Сейчас общепринятым считается мнение, что Промышленная революция началась в Англии в XVIII в. Так что вы наверняка удивитесь, узнав, что термин впервые был сформулирован в 1799 г. французским дипломатом в Берлине, чтобы описать процессы, происходящие во Франции. Объяснение этого парадокса простое: «революция» на самом деле была очень медленным процессом. Поначалу ее вообще не замечали; она медленно распространялась из множества разрозненных мест в Англии и не скоро еще оказала заметное влияние на Европу. Лишь в конце века ее революционный характер был признан. Как выразился историк Эрик Хобсбоун, Промышленная революция «не была эпизодом, у которого можно выделить начало и конец… ибо с этого самого времени революционные перемены превратились в норму»[143].

Сегодня мы обычно связываем Промышленную революцию с паровой энергией. Поначалу использование пара было лишь одним из многих изменений, причем далеко не самым важным. К 1800 г. в промышленности и горном деле использовалось всего около 1200 паровых машин; водяных колес было намного больше, и энергии они вырабатывали тоже значительно больше. Собственно, еще в 1838 г. вода обеспечивала энергией более трети всех промышленных мощностей Великобритании[144]. Настоящей причиной индустриализации стала коммерческая конкуренция. Если у вас есть фабрика, и вы хотите обойти конкурентов, то вам нужно уменьшить затраты на производство и сполна воспользоваться всеми доступными вам ресурсами. Вам нужно изменить методы работы, адаптироваться к новым задачам и инвестировать в людей, машины и здания, чтобы добиться максимальной прибыли. В этом отношении Промышленная и Сельскохозяйственная революции были двумя сторонами одной медали – желания обогатиться благодаря повышению эффективности методов работы.

В поисках первопричин Промышленной революции мы находим два отдельных развивающихся рынка. Первый появился из-за роста спроса на хлопковую и шерстяную ткани, а второй – на уголь и металлургию. То, что поначалу это были две отдельные «промышленные революции», позже поглощенные одной, более крупной, становится очевидно, если посмотреть на источники энергии. Первые фабрики по обработке хлопка были построены в 1740-х гг. и работали на конной или водяной тяге; паровые машины появились на них лишь в 1780 г. Почему же тогда в этом веке так выросло производство угля? Зачем потребовались паровые машины, чтобы откачивать воду из самых глубоких шахт, которые в 1730 г. достигли глубины 90 метров, а еще через тридцать лет – 180 метров?[145] Почему первый в мире железнодорожный мост (Коси-Арк) был построен для перевозки угля из графства Дарем в Тайнсайд уже в 1726 г.?