Века перемен. События, люди, явления: какому столетию досталось больше всего?

Изобретение Ньюкомена не изменило мир мгновенно. Оно требовало значительных затрат на установку и расходовало огромные количества угля. Но, с другой стороны, больше всего в паровых машинах нуждались именно глубокие угольные шахты. Вопрос был только в том, что дешевле – паровая машина или упряжки лошадей. Поначалу паровые машины были лишь на 11 процентов дешевле в эксплуатации, но даже этого оказалось достаточно, чтобы убедить некоторых владельцев шахт вложиться в них[147]. Чем глубже становились шахты, тем больше становилась экономия. Машины Ньюкомена установили в сотнях шахт по всей Англии. А потом они пошли на экспорт: одну построили в Швеции в 1727 г., а к 1740 они уже стояли в Вене, Касселе (Германия), Шемнице (Словакия), Жемепп-сюр-Мёзе (близ Льежа) и Пасси (близ Парижа)[148]. К 1750 г. затраты на эксплуатацию паровых машин составляли 60 процентов от эксплуатации лошадей, а к 1770 – всего 40 процентов: экономия в 1 1/2 пенса на лошадиную силу в час. Паровые машины распространились по всей Европе, их устанавливали британские инженеры. Когда инженер Джон Смитон в 1767 г. объехал угольный бассейн на северо-востоке Англии, он обнаружил там 57 паровых машин Ньюкомена. Общая мощность, по его подсчетам, составляла всего 1200 лошадиных сил, так что он решил внести улучшения в конструкцию. Затем в 1775 г. Джеймс Уатт заключил партнерство с Мэттью Болтоном, чтобы максимально использовать потенциал изобретенной Уаттом еще более эффективной паровой машины. Благодаря изолированной камере для конденсации она потребляла на 75 процентов меньше топлива, чем машина Ньюкомена, так что привлекла внимание промышленников, у которых не валялись под ногами бесконечные запасы угля. Джон Уилкинсон заказал паровую машину Болтона и Уатта для своего сталелитейного завода. Ричард Аркрайт установил машину на хлопковой фабрике в Вирксворте, графство Дербишир, в начале 1780-х. Именно после этого паровая революция объединилась с системой фабрик, породив Промышленную революцию, какой мы ее знаем.

Хлопковые фабрики появились благодаря серии технических инноваций, с помощью которых производство ткани стало дешевле и качественнее. Челнок-самолет Джона Кэя, запатентованный в 1733 г., широко распространился среди ткачей в 1740-х и 1750-х гг., удвоив их производительность труда и повысив спрос на пряденую нить. Льюис Пол и Джон Вайетт открыли фабрику, на которой использовалась прядильная машина Пола, в Бирмингеме в 1741 г. Через четыре года фабрика закрылась, но идею Пола с барабанами позаимствовал Ричард Аркрайт для своей «ватермашины», запатентованной в 1769 г. Аркрайт, в отличие от Пола, был проницательным бизнесменом. Благодаря его деловой хватке прядильная машина для хлопка стала приносить прибыль, и к моменту его смерти в 1792 г. состояние Аркрайта составляло около 500 000 фунтов. Сравните это с 10 000 фунтами в год мистера Дарси и ежегодным доходом мистера Бингли в 5000 фунтов в «Гордости и предубеждении» Джейн Остин – неплохо для человека, у которого даже не было денег, чтобы заплатить пошлину за свой первый патент[149]. Источником дохода стали большие механизированные системы, размещенные на фабриках, которые Аркрайт открыл в Ноттингеме, Кромфорде, Бейквелле, Массоне, Вирксворте, Литтоне, Рочестере, Манчестере и других городах. Они работали двадцать четыре часа в сутки, освещая ночное небо индустриальным пламенем. Как часто говорят, Ричард Аркрайт создал конвейерное производство задолго до Генри Форда. Еще одним промышленником, сколотившим сравнимое состояние, стал Джозайя Уэджвуд, основатель фабрики высококачественных гончарных изделий, носящей его имя. Скрупулезный, осторожный человек, он составил план строительства своей усадьбы Этрурия в Стаффордшире таким образом, чтобы максимально использовать строящийся тогда канал для доставки готовой продукции. Он настаивал на самых лучших материалах и максимальной чистоте рабочего места, а также следил, чтобы все 278 сотрудников его фабрики соблюдали строгий рабочий режим[150]. Он построил для них дома на территории усадьбы и даже стал выплачивать пособие по болезни, чтобы они не ушли к конкурентам. В то же время он постоянно поднимал стандарты качества работы. Он принимал огромные заказы у королевы Шарлотты и русской императрицы Екатерины Великой; его личная промышленная революция вышла за пределы массового производства, в ней уделялось огромное внимание качеству конечного продукта.