Века перемен. События, люди, явления: какому столетию досталось больше всего?

Злоупотребления, последовавшие за законом о «подозрительных», стали национальной трагедией, но они не должны отвлекать нас от ключевого момента: Французская революция стала не просто одной из революций, она стала, так сказать, той самой революцией, в которой проверялась одна из самых далеко идущих идей всего тысячелетия: что один человек стоит столько же, сколько любой другой. Этой концепции не существовало ни в Древнем мире, ни в первом тысячелетии н. э. Происходит она из христианских рассуждений, но ни одно христианское королевство не попыталось воплотить их на практике. Тем не менее западное общество двигалось к социальному равенству в течение веков. Изменения каждого века, описанные в этой книге, оказались отражены в семнадцати статьях Декларации прав человека и гражданина. Отмена рабства в XI в. подчеркнута первой же строкой: «Люди рождаются и остаются свободными». Изменения в системе правосудия XII в. предвосхитили максиму, что единственным ограничением свободы должен быть закон, и этот закон составляется ради пользы общества. Стремление XIII в. к подотчетности отражено в принципе, что государственные служащие должны отчитываться о своих действиях, а государство не должно сажать людей под замок без причины. Активные отношения между гражданами и государством были предсказаны национализмом и парламентским представительством XIV в. Сама идея индивидуализма, которую мы впервые встретили в XV в., пронизывает весь документ. Религиозные распри XVI в. нашли свое отражение в пункте, который гарантирует свободу от религиозных преследований. Идеи Джона Локка, английского Билля о правах 1689 г. и «Общественного договора» Жан-Жака Руссо выражаются в концепции естественных прав, изложенной во второй статье. Конечно же, было бы неправильно видеть во всем этом непрерывный и постоянный марш общества к «равенству». Само по себе равенство – расплывчатое понятие; оно не имеет никакого смысла, если не дать ему определения на специфической шкале ценностей. Но если бы можно было нарисовать график прав обычного человека по отношению к правам остальной части общества на оси времени, то общая линия напоминала бы растянутую букву «S»: начиналась эта кривая с отмены рабства в Средние века, потом очень медленно поднималась от «Черной смерти» до начала XVIII в., потом дошла до точки перегиба после Французской революции, более века шла на спад и наконец остановилась в середине XX в., когда удалось добиться равенства или чего-то на него похожего.

Прямые последствия революции вне Франции оказались многочисленными и разнообразными. Чтобы сдержать революционные войска, Австрия и Пруссия объявили войну Франции в апреле 1792 г.; вскоре в конфликт оказалась втянута и Великобритания. Экстремизм, насилие и несправедливость эпохи Террора заставили сочувствующих-реформаторов из этих стран отступить на несколько шагов. Организациям вроде Лондонского корреспондентского общества, члены которого хотели распространить политическое представительство на рабочий класс, пришлось смириться с тем, что подобная филантропия преждевременна. Осуждение революции в популярной книге Эдмунда Берка «Размышления о Французской революции» (1790) и резкое возражение Томаса Пейна в еще более популярной книге «Права человека» (1791) показывают нам, насколько же разнились тогдашние мнения. Когда стало ясно, что Французская революция ничего не сделала для прав женщин, Мэри Уолстонкрафт выпустила книгу «В защиту прав женщин» (1792), подбросив новых дров в огонь дебатов о положении женщин в обществе. Таким образом, Французская революция стала лишь началом самого радикального перегиба в нашем графике равенства. Тем не менее как и многие другие явления, описанные в этой книге, она показала путь вперед и открыла людям глаза на возможные варианты. Если бы не было Французской революции, европейские мыслители в следующем столетии вряд ли подошли бы к вопросу социальных реформ с точки зрения равноценности отдельных людей для общества, а политическое равенство не стало бы моральной позицией по умолчанию в западном мире.

Заключение