Веха

Дождь прекратился, но было промозгло и сыро. На улице не было ни одной живой души, да и время уже приближалось к вечеру, и я решил пойти в дом, чтобы отоспаться, а с утра приняться за картошку. Распахивали мы её лошадью, оставалось только подбирать и таскать в одно место, где её сортируют, и перетаскивают в разные места. То, что на еду мы засыпали в доме в подполье, а семена зарывали в специальную яму, укрывая её от холодов. Всё остальное стаскивали в большой погреб, в котором хранились все соления, заготовляемые на зиму.

Кровать была свободна, и мать постелила мне на ней, а Ваня, как всегда, устроился на печи. Ксюша, которой уже исполнилось десять, и Шурка, которой недавно исполнилось пять лет, спали на полатях. Спать легли, как только стемнело, чтобы всем подняться пораньше.

Управились мы за два дня, и я стал собираться в дорогу, тем более, что Дуся с Матвеем собирались на следующий день ехать в Почеп за покупками себе в семью. Отец тоже обрадовался этому событию, так как не надо было снова срываться, чтобы везти меня в город.

Погода наладилась, даже появилось солнце, и стало днём по-летнему тепло, хотя под утро подмораживало. Так было всегда в сентябре, а в октябре снова устанавливалась относительно тёплая погода. Были года, когда в начале сентября по ночам приходили небольшие морозы, правда утром отпускало, но людей это очень пугало, так как мог погибнуть весь урожай.

Отец попросил соседа зарезать небольшого поросёнка, килограмм на девяносто, его потом разделали и уложили в два небольших ящика, просолив всё солью. Кроме этого положили четыре мешка картошки и всего понемножку. Птицу пока не трогали, зато небольшое лукошко яиц мать насыпала. Всё это было нам на двоих с Александром, да и хозяйкам надо было уделить внимание, хотя они и так всё готовили для нас.

Выехали ещё затемно, поэтому гусиного хоровода на сей раз избежали. Матвей взял большую телегу в колхозе, на таких телегах перевозили зерно, или ещё какие грузы. Рассчитывалась такая телега на пару лошадей, которых Матвей также взял в колхозе именно для этого случая, чтобы перевезти кое-какие вещи из Почепа. Председатель ему обещал выделить всё это в конце сентября, когда отмечали свадьбу Матвея с Дусей.

Лошадки бежали споро. Шарик добежал до конца деревни, и дальше не побежал, присев на дороге. Но так как было ещё темно, мы не могли видеть, что было дальше с ним.

Само расставание с родными тоже было быстрым и не таким, как прошлый раз, когда висли на мне и не давали проходу. Прошло всё буднично, как и должно было быть.

Светать стало под Супрягино, и дальше уже кони несли нас под ярким, осенним солнцем, которое слепило нам прямо в глаза. Природа вся изменилась, редкие деревья и кустарники, вдоль дороги как-то почернели, листья почти все опали, а те, которые ещё держались на ветвях, стали какие-то грязно-жёлтого цвета. Всё говорило о том, что не за горами зима. Кроме еды, я взял с собой и зимние вещи, чтобы было во что переодеться, когда подступят холода.

Дома мы были около двенадцати часов, и сразу стали выгружать свои припасы. Тётка Матрёна суетилась возле нас, не зная, куда кого пристроить. Все запасы снесли в сени, пока не придут с работы Александр с Марией. Тётя Галя тоже прибежала нам помогать, и бегала также возле нас.

После этого Матрёна заставила всех сесть за стол, и отпустила гостей только после обеда. Вообще-то Дуся с Матвеем собирались переночевать у нас, а утром ехать обратно домой, на что наши хозяйки только обрадовались. Они договорились, что Галина Ивановна на ночь придёт к Матрёне, а Дуся с Матвеем переночуют в комнате Галины Ивановны.

Потом они уехали за тем, зачем ехали сюда, а я стал разбирать гостинцы и провизию. Два мешка картошки я перетащил Александру, также один ящик с салом и мясом, который приютила Галина Ивановна в кладовку. Кроме этого передал ей капусты, моркови, лука, чеснока и варенья.

Всё остальное Матрёна спрятала в своём чулане, и принялась готовить ужин для гостей, да и для всех нас. Они с Галиной Ивановной согласовали, что каждая из них будет готовить, чтобы затем вместе и поужинать.

Я ещё кроме припасов привёз и четверть самогона, как сказал отец, на всякий случай. Вот вечером и планировали бутыль и открыть.

– А почему же нет? – весело воскликнула Галина Ивановна, когда увидела бутыль. – Очень даже и попробуем вашей самогоночки!

После обеда, проводив сестру с зятем, меня потянуло в сон, я пытался с этим бороться, но, после того, как всё разложили куда надо, сон меня сломил. Я улыбнулся женщинам, и ушёл в свою комнату. Едва положив голову на мягкую подушку, как тут же уснул, под монотонный разговор двух соседок.

Разбудил меня снова Саша. Поднявшись в постели, я никак не мог сообразить какое время суток сейчас. За окном серело, и непонятно было утро это, или вечер, но услышав смех Дуси, которая о чём-то оживлённо разговаривала с Марусей, понял, что вечер.

Я улыбнулся брату, протянул ему руку, после чего передал привет от родных. Вместе с ним мы и вышли в переднюю комнату, где были только Дуся с Марией.